Книга Игры, в которые играют боги, страница 81 – Эбигейл Оуэн

Я ахаю:

– Дело не…

– Надеюсь, тебе с ним понравилось, маленькая смертная. Потому что я сделаю тот раз твоим последним. – Хватка Посейдона становится крепче, нож врезается в кожу глубже. Вспышки боли хватает, чтобы я заскулила. – Даймоны считают, что могут что-то со мной сделать, ну и хрен с ними, – рычит он. – Если я не смогу победить, то Аид, сука, не сможет по-любому.

Мое стремительно стучащее сердце проваливается куда-то к желудку.

Низким прерывистым голосом я уточняю:

– Ты всерьез угрожаешь поборнице бога смерти?

Лезвие совсем чуть-чуть отходит от моей шеи. Вопросы заставляют людей делать так неосознанно, пока они размышляют. Судя по всему, богов тоже.

В этот момент я бью головой назад и встречаюсь затылком с острыми гранями носа и подбородка Посейдона. В ухе раздается его стон, от шока он опускает руки, и я бью его локтем в живот. Он падает – вероятно, потому, что пьян.

– Я насажу тебя на трезубец, – кричит он.

Я бросаюсь влево, поднося ко рту жемчужину.

Вот только когда я поворачиваюсь, оказывается, что я несусь прямо в крепкие объятья Аида. Черты его лица ночью выглядят грубее, но в темноте они кажутся гораздо более привычными. Может, потому, что так мы познакомились.

Я недолго его знаю, но еще никогда не видела настолько разгневанным. Даже когда он орал на меня.

Та злость была большой, громкой и полной досады. Сейчас он такой холодный и закрытый, что меня пробивает дрожь.

– Он тебя не тронул? – Голос его мрачный, как сажа.

Потом его руки проходят по всему моему телу. Без сексуального подтекста, просто осматривает меня, проверяет, все ли в порядке. И все равно в местах касаний расплывается тепло.

Потом Аид обнимает ладонями мое лицо:

– Ты не ранена, Лайра?

Тепло собирается в теле, которое с каждой секундой начинает размякать все больше. Мне нельзя так слабеть рядом с богом смерти, и плевать, насколько кажется, что ему не все равно. Это ужасная идея.

– Я цела.

Аид слегка расслабляется. Всего на секунду его распаленный взгляд встречается с моим, и… вот оно. Снова это чувство. Он стоит передо мной, всего лишь касается моего лица, но его губы все равно что уже на моих и пробуют их на вкус.

Пока его взгляд не падает на мою шею, и это ощущение мгновенно пропадает, когда Аид застывает. Я понимаю, что он видит порез, оставленный ножом Посейдона. Его глаза сужаются, и эта ледяная, сдерживаемая ярость снижает температуру еще на десяток градусов, так что у моих мурашек бегут мурашки.

«О боги. Так вот как выглядит настоящая злость».

– У нее кровь, – говорит он отрывисто.

Он говорит не со мной. Он говорит с Посейдоном, который все еще сидит на земле и немного покачивается. Бог океанов сереет от ужаса.

Аид отходит от меня и присаживается на корточки перед вторым богом.

Он вынимает рукоять ножа из ослабевшей ладони Посейдона и поднимает клинок. Острое лезвие ловит и отражает свет луны, когда Аид указывает им на меня, не разрывая зрительного контакта со своим братом:

– Она моя. А я защищаю то, что мое.

Он ловко переворачивает нож – теперь лезвие смотрит на бедро Посейдона – и замахивается.

– Не надо! – Мой голос тих, но Аид немедленно останавливается, его взгляд резко бросается ко мне. – Не ради меня, – добавляю я.

Бог смерти прищуривается с таким выражением, что потеющий Посейдон отшатывается, хотя Аид и смотрит на меня.