Книга Военный инженер Ермака. Книга 1, страница 115 – Михаил Воронцов

Когда вошли в избу, старейшина неторопливо снял чапан и сел на лавку. Его люди встали чуть поодаль, не садясь. Мы заняли свои места — я рядом с Ермаком, чуть в стороне. Молчали с минуту. Только потрескивал огонь.

— Я пришёл говорить, — наконец сказал старик по-русски. Его голос был глухим и уверенным. — Кровь пролилась. Много. С обеих сторон. Мудрость не в том, чтобы лить ещё. Мудрость в том, чтобы знать, когда остановиться.

Ермак молча кивнул. Юнус-бий продолжил:

— Кучум не из здешних. Он пришёл с юга. Он взял силу, но не сердца людей. Ты, Ермак, взял город, и теперь хочешь удержать его. Я стар. Видел и ханов, и царей. И скажу тебе: война не вечно. Слушай, что я принёс.

Он по очереди посмотрел в глаза Ермака, меня и Матвея.

— Есть предложение. Ты остаёшься в Кашлыке, в ставшей твоей крепости. Кучум — уходит на юг, делает свою ставку там. Пусть будет две столицы. Пусть Русь идёт на восток — да. Но с миром. Пусть хан остаётся, но признаёт царя. Платит дань или, если он не хочет этого слова, отправляет дары. За счет торговли он вернет их и получит гораздо больше. Московский царь далеко, и он не будет Кучуму мешать жить так, как ему хочется. В Кашлыке сейчас разные люди, но ты не запрещаешь им молиться своим богам. Никто из твоего отряда не имеет права обижать тех, кто жил здесь издавна.

Наступила тишина. Только ветер потрескивал в щелях.

— Да, — сказал Ермак. — Слова твои разумны. Мы сражались, теряли братьев. Я не затем пришёл в эту землю, чтоб лить кровь без конца. Но… — он взглянул на меня, потом на Мещеряка, — думаешь, Кучум согласится на такое?

— Надо попробовать. Доблесть не только в том, чтобы победить в схватке, а и в том, чтобы ее избежать. Испокон веков мирились даже самые заклятые враги, когда с ними говорил голос разума.

Сказав это, старейшина долго молчал, думая о чем-то.

— Я поговорю с Кучумом, и вернусь к тебе. Многие здесь хотят мира, но боятся ханского гнева. И ты знаешь это.

— Буду очень рад, если войны удастся избежать., — сказал Ермак.

Они поднялись, и мы проводили их до ворот. Старик сел на коня тяжело, но без помощи. Затем они уехали в начинающую темнеть даль.

— Ермак Тимофеевич, это хитрость или Кучум действительно может согласиться на такое?

— Не знаю, — пожал плечами атаман. — Но Юнус-бию можно верить. Он здесь очень уважаемая фигура. Часто выступает кем-то вроде судьи, разрешает споры, не доводя до войны, или улаживает конфликты. Так что шанс есть. Кучуму верить нельзя, но если Сибир по итогам переговоров останется за нами, то мы ничего не теряем.

* * *

Юнус-бий ехал почти весь день. К вечеру около его походного шатра послышался стук лошадиных копыт — это вернулся гонец, посланный к хану Кучуму. Он принес благую весть — хан готов разговаривать.

Через час Юнус-бий со своими людьми подъехал к ханскому шатру.

В ставке хана Кучума их ждали. Шатры стояли у подножия холма, возле излучины реки. Караульные, узнав Юнуса, почтительно склонили головы.

Хан Кучум сидел один в шатре. Когда Юнус-бий вошёл, хан встал — уже и не вспомнить, когда он делал, если кто-то заходил к нему. Они были давно знакомы, и хотя дороги не совпадали, уважение хана, судя по всему, никуда не исчезло.

— Юнус-бий, — сказал Кучум, слегка поклонившись, — я очень рад тебя видеть. Но твой приезд — это добрый знак или весть с острого края клинка?