Книга Военный инженер Ермака. Книга 3, страница 105 – Михаил Воронцов

Осень прошла. Раны затянулись, оставив шрамы на теле и незаживающую рану в душе. Хасан работал — нужно было вернуть хотя бы часть утраченного, чтобы пережить зиму. Делал простые вещи за еду, чинил двери и ставни. Инструменты одалживал — свои утащили сборщики.

Потом дошла весть: казаки Ермака идут на Кашлык. Сначала — слухи, затем рассказы беженцев. Говорили, что казаки страшны в бою, что их пищали бьют любые доспехи, что сам Ермак заговорён. Хан Кучум собирал войско, стягивал отряды из улусов.

Когда объявили, что Кашлык пал и хан бежал в степи, улус запаниковал. Одни собирались уходить вслед, другие говорили, что нужно покориться новой власти. Хасан молчал, а в душе зрела надежда — на возмездие.

Через неделю он собрался в дорогу. Соседям сказал, что едет в Кашлык торговать: резные ложки, небольшой сундук, пару досок с узором. Никого это не удивило — многие тянулись в город, приглядываясь к порядкам.

Кашлык встретил непривычной тишиной. На улицах мало народу, кое-где окна заколочены. Хасан бродил по базару, прислушивался. На второй день увидел того, кого искал.

Матвей Мещеряк выделялся среди казаков. Высокий, широкоплечий, с умным спокойным взглядом. Он не обижал местных. Один раз Хасан увидел, как тот разбирал спор между казаком и татарским купцом — ровно, без пристрастия.

Дождавшись, когда Мещеряк остался один у коновязи, Хасан тихо подошёл.

— Господин, — негромко сказал он по-русски. Языка знал достаточно, чтобы объясниться.

Казак обернулся, положив ладонь на рукоять сабли:

— Чего тебе, татарин?

— Хочу помочь, — Хасан говорил тихо и оглядывался. — Кучум — мой враг. Его люди… — дальше он не стал, но по лицу Мещеряк понял всё нужное.

— И что можешь? — спросил сотник.

— Знаю здешние места. Где ходят и прячутся. Знаю тропы. Могу сказать, когда переправляются, где ночуют.

— А взамен?

— Одного: чтобы об этом знали только вы. Никто больше — ни ваши, ни мои. Буду приходить, говорить — и уходить. Никто не должен видеть наших разговоров.

Мещеряк молча всмотрелся, затем коротко кивнул:

— Ладно. Но если это ловушка…

— Не ловушка, — покачал головой Хасан. — Убедитесь.

Так началась его тайная война. Хасан вернулся в улус, жил как прежде, но теперь слушал внимательней. Его лесные уходы обрели цель: выслеживал кучумовцев, отмечал маршруты, приглядывал за бродами.

Первая засада случилась через месяц. Небольшой отряд — около двадцати — остановился в улусе Хасана, и тот узнал, куда он пойдет дальше. В условленном месте Хасан передал сотнику всё: сколько людей, какое оружие, и куда идут.

Казаки подождали татар у переправы. Из двадцати не спасся никто.

Когда Хасан узнал об этом, в душе поднялась тёмная радость. Быть может, среди убитых были и те, кто топтал его сапогами.

Вторая засада — через два месяца. Отряд татар был совсем небольшим, меньше десяти человек, но они тоже были врагами.

Снова встреча, снова точные сведения. Казаки напали на рассвете, когда те только снимались с ночлега. Бой вышел недолгим: враг не успел толком схватиться за оружие.

С каждой новой удачей месть Хасана становилась ощутимее. Он не знал, были ли среди убитых его обидчики, — уже не имело значения. Все они служили Кучуму, все были частью силы, что грабила и унижала простых.

Между встречами Хасан жил обычной жизнью. Работал, говорил с соседями о погоде и урожае, по пятницам молился в мечети. Никто не подозревал, что тихий, странноватый плотник стал невидимой карой для людей бежавшего хана.