Книга Военный инженер Ермака. Книга 3, страница 106 – Михаил Воронцов

Иногда по ночам приходили сомнения: вправе ли он, татарин, вести своих единоверцев под казачьи пули? Но стоило вспомнить тот день — и сомнения улетучивались. Это была не измена вере, а личная расправа. «Аллах всё видит», — говорил мулла. Пусть судит Он.

Жизнь Хасана пошла своим чередом. Он по-прежнему делал двери и наличники, уходил в лес на недели. Соседи всё так же считали его странным. Но внутри что-то переменилось. Тяжесть, давившая сердце с того дня, когда его избили и ограбили, наконец ушла.

Иногда вечерами, сидя на пороге, он думал: месть — штука странная. Она не вернула добро, не сгладила шрамы, не воскресила Гульнару. Но вернула более важное — достоинство. Ощущение, что он не просто жертва, не песчинка под сапогом власти.

Однажды весной к нему пришёл сосед Ибрагим. Посидел рядом, помолчал, сказал:

— Я стар, многое видел. Не знаю, чем ты занимался в эти месяцы, и знать не хочу. Но вижу: камень с души у тебя сошёл. Ты успокоился. Это хорошо. Человеку нельзя жить с ненавистью на сердце.

Хасан кивнул. Ибрагим, глядя на закат, добавил:

— Кучум был жесток. Многие страдали. Кто знает, что будет дальше. Может, все здесь будет принадлежать Ермаку. Может, новая власть окажется справедливее. Время покажет. А мы будем жить: растить хлеб, строить дома, молиться Аллаху. Как жили отцы и деды.

Ибрагим ушёл, Хасан остался на пороге. Солнце садилось за лес, окрашивая небо багрянцем.

— Знал бы ты, сосед, как я сбрасывал с души этот камень. И что я не хочу выбрасывать его совсем. Пусть лежит рядом, под рукой. Война еще не закончена.

* * *

— Есть тот кто нам поможет. Завтра он здесь будет, — сказал Мещеряк. — Я обещал ему никому не говорить о нем, и долго держал свое слово. Но теперь деваться некуда. Думаю, он нас поймет.

— Я знал, что у тебя есть собственный лазутчик у татар, но молчал, — произнес Ермак. — Все ждал, когда признаешься. И дождался. Но ты правильно сделал, что никому не говорил. Начнешь обманывать тех, кто тебе доверяет — ложь вылезет наружу, и никто к тебе больше не придет.

Сырой туман стелился между соснами, когда мы вышли на поляну в паре верст от Кашлыка.

Впереди шел Матвей, за ним Ермак, дальше Лиходеев и я. Прохор постоянно оглядывался и прислушивался к каждому звуку.

На поляне нас уже ждал татарин. Среднего роста, жилистый, с лицом, на котором отпечаталась тяжёлая жизнь. Хасан. Мещеряк уже сообщил ему, что придет не один, и тот согласился на это.

— Мир тебе, Хасан, — негромко сказал Мещеряк

— И вам всем мир, атаман, — слегка поклонился татарин.

Мы расселись на поваленном дереве. Хасан держался настороженно, но спокойно.

— У нас есть для тебя дело, — начал Мещеряк. — Опасное дело.

Татарин молча ждал продолжения.

— В улусе Карагайлык содержат пленника, — продолжил Матвей. — Говорят, что это наш сотник Иван Кольцо. Его отряд попал в засаду год назад. Все погибли, но тело Ивана так не нашлось. И теперь сказали, что он там, в том улусе. Нужно точно узнать, что он там. И если это Иван — помочь ему бежать.

— Как? — коротко спросил Хасан.

— Поедешь туда как плотник, — объяснил Мещеряк. — Все знают, что ты мастер. И что ты… — он помедлил, — человек со странностями. Любишь бродить по разным местам. Никто не удивится, если появишься в Карагайлыке и предложишь свои услуги.