Книга Военный инженер Ермака. Книга 3, страница 17 – Михаил Воронцов

Наконец он сказал:

Хорошо. Я расскажу всё старейшинам. Кум-Яхор должен ответить.

— Молодец, — похлопал его по плечу Мещеряк. — Правильное решение. Мы с тобой.

Я уже прикидывал, как лучше сделать. Кум-Яхор хитер, но факты против него. А главное — свидетельство Алыпа.

Обратный путь до Кашлыка занял меньше времени — мы шли по течению, и казаки гребли с удвоенной силой, торопясь скорее принести весть о победе. Два наших струга держались рядом; я слышал, как казаки переговаривались, перекликались, делились впечатлениями от боя. Молодые хвастались подвигами, старшие посмеивались над ними, но добродушно — победа объединила всех.

Алып сидел на корме нашего судна, молчаливый и мрачный. Я понимал, что творилось у него в душе: впереди было разоблачение шамана, и это причиняло ему тяжёлое чувство. В их обществе шаман — фигура почти священная, посредник между людьми и духами. Обвинить его в предательстве — значит поколебать вековые устои.

Когда показались стены Кашлыка, со стены раздался крик — нас заметили. На стенах засуетились люди. Весть о возвращении быстро разлетелась, и к пристани сбежался народ.

— Все живы! Победа! — крикнул Мещеряк, когда мы пристали к берегу.

Толпа взорвалась радостными криками. Женщины искали мужей, дети — отцов. Я заметил в стороне Дашу — её лицо просветлело, когда она увидела меня невредимым.

— Ну что, Максим, как твои арбалеты показали себя? — спросил Лапоть с усмешкой. Он вышел встречать вместе со всеми.

— Отлично, — ответил я. — Пятьдесят два татарина полегло. У нас лишь двое легкораненых.

— Вот это дело! — одобрил плотник.

Казаки выгружали трофейное оружие, раненых отвели к лекарю. Один казак держался молодцом — стрела в плече мало его беспокоила, второй и вовсе отказался от помощи, сказав, что царапина заживёт сама.

Я поймал взгляд Даши и кивнул ей — мол, всё хорошо, скоро приду. Она поняла и пошла домой: знала, что дела первыми.

Мы с Мещеряком и старшими казаками направились к Ермаку. В избе собрались почти все командиры нашего отряда. Не было разве что парочки человек.

— Рад видеть вас целыми, — сказал он, оглядывая нас внимательным взглядом. — Рассказывайте.

Мещеряк подробно и эмоционально, не стесняясь размахивать руками, рассказал о бое, о разгроме засады, о трофеях. Ермак слушал молча, лишь иногда кивал.

— Хорошая работа, — сказал он, когда Матвей закончил. — Полсотни убитых — серьёзный урон для Кучума. Теперь он дважды подумает, прежде чем сунуться к Кашлыку.

— Атаман, казаки просят разрешить праздник, — вмешался Иван Гроза, сотник. — Победу отметить.

Ермак покачал головой:

— Рано. День-два подождём. Есть дела поважнее. — Он перевёл взгляд на меня. — Максим, ты хотел что-то сказать о вогульском шамане?

— Да, Тимофеевич, — ответил я. — Дело серьёзное. Надо что-то делать с Кум-Яхором. Думаю, надо сделать так, чтобы его судили свои. Он же хотел еще и Алыпа поставить, человека из своего рода. Там такое не прощают, и к нам не будет никаких вопросов.

— Но сначала надо судить шамана на Малом кругу, думаю, — сказал Мещеряк. — Самим решить, что делать. Чтоб все по нашему закону было.

— Да. Алып готов рассказать всё на Малом кругу, — ответил я. — Он сам чуть не погиб в засаде. Кум-Яхор хотел убрать и его, как свидетеля.

— Где Алып?

— Здесь где-то.

— Позовите его сюда. И собирайте Малый круг. Немедленно.