Книга Военный инженер Ермака. Книга 3, страница 18 – Михаил Воронцов

Пока шли за недостающими людьми, я вышел во двор и глотнул свежего воздуха. Вечер был прохладным, с Иртыша тянуло сыростью. Кашлык жил своей жизнью. Ходили люди, женщины готовили еду, горели костры. Мирная картина — за неё мы и воевали.

Алып стоял у стены, нервно теребя рукоять ножа.

— Скоро позовут, — сказал я ему. — Помни: говори только правду. Ермак это ценит.

— Ермака я не боюсь, — тихо ответил он. — А вот своих…

— Поверят. Казаки тебя поддержат.

Через четверть часа нас пригласили в зал. Малый круг собрался. Ермак сидел в центре на лавке.

— Алып, — обратился к вогулу атаман. — Говорят, у тебя есть что сказать о шамане Кум-Яхоре.

Алып вышел в центр круга. Его руки дрожали, но голос звучал твёрдо:

— Да, есть. Кум-Яхор расспрашивал меня о походе за золотом. А потом говорил, что я должен делать то, что он мне скажет, иначе он расскажет старейшинам о том, что я… — он запнулся, но потом продолжил, — встречался с женщиной, потерявшей мужа, из другого селения нашего народа.

— А что тут такого? — непонимающе спросил Савва, — он же не насильничал!

Но на него все дружно зашикали, и Савва замолчал, осознав, что дело политическое.

— По нашим обычаям это грех, пока не прошёл год траура, — все-таки ответил Алып

— Аааа, — протянул Савва, но непонимающее выражение на его лице оставалось по прежнему. Какой смысл ждать, как бы хотел сказать он.

— Он хотел, чтоб мы все погибли. И я тоже, — глухо проговорил Алып.

— Так… — сказал Атаман. — Алып, готов ли ты подтвердить это перед старейшинами твоего народа?

— Готов, — кивнул вогул. — Кум-Яхор предал не только вас, но и нас, своих соплеменников. За это он должен ответить.

Ермак вздохнул.

— Хорошо. Отправимся к вогулам. Привезём их Кум-Яхора, пусть они его судят сами. Возьмём десяток казаков. Максим, Мещеряк — вы со мной. И ты, Алып. Шамана пока не тронем — пусть думают, что мы ничего не знаем. Круг окончен. Всем молчать о том, что услышали.

Казаки начали расходиться, обсуждая услышанное.

— Ермак Тимофеевич, а отметить победу?

— Отметим, — усмехнулся Ермак. — Как разберёмся с предателем. Такие дела нельзя оставлять незавершёнными. А теперь иди, Максим. Тебя, небось, Дарья ждёт.

Я вернулся домой, благо идти до него был десяток шагов. По улицам Кашлыка горели костры, освещая дорогу.

Даша обняла меня, когда я вошел в избу.

— Живой, — снова сказала она.

— Живой и невредимый, — улыбнулся я, вдыхая запах её волос.

В избе было тепло и уютно. На столе ждали щи, каша, хлеб. Простая еда казалась пиршеством после похода.

— Рассказывай, — потребовала Даша.

Я поведал о засаде, о бою, о предательстве Кум-Яхора. Даша слушала внимательно, качала головой.

— Опасное дело затеяли, — сказала она. — Вогулы могут обидеться, если их шамана обвинят.

— Возможно, — признал я. — Но Ермак знает, что делает. Алып — их же человек, его слова весомы.

— А та вдова? Что с ней будет? — спросила Даша.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Надеюсь, из-за предательства шамана это сочтут неважным. В любом случае мы Алыпа защитим — он нам помог, он наш, и мы в долгу не останемся.

— Очень хорошо, — сказала Даша. — А теперь иди ко мне, я соскучилась.

И она начала снимать с меня кафтан.

Утро выдалось промозглым, с Иртыша тянуло холодным туманом. Я едва успел позавтракать, когда в дверь постучал молодой казак — посыльный.