Книга Военный инженер Ермака. Книга 3, страница 50 – Михаил Воронцов

Царь Фёдор кивнул, перебирая чётки.

— Тяжело было, — тихо сказал он, словно самому себе. — Люди бедствуют, крестьяне жалуются…

Черкас ощутил, как внутри всё сжалось. Он хотел возразить: «Да ведь это же Сибирь, новые земли, неисчерпаемые богатства, ясак неисходный!» Но сдержался: знал, что лишнее слово может всё испортить еще больше.

Годунов тем временем сделал шаг вперёд, и его тень легла прямо на сотника.

— Второе. — Он поднял палец. — Сами вы, казаки Ермаковы, люди вольные. Про вас по Волге сказы нехорошие идут. Купцы жаловались: грабили караваны, волжских татар били, ясак брали самовольно. Не забыл я и то, как воеводы челобитные писали: «атаманы казаков со товарищи воры». Так вот скажи: если нам нынче явным образом помочь вам — значит, оправдать прежние ваши злодейства?

Бояре оживились, некоторые скривились в насмешливых усмешках. Один громко шепнул соседу: «Верно молвит! Вора к делу государеву приставить — посмешище будет».

Черкас не выдержал, поднял голову.

— Государь, бояре! Было то, не отрицаю. Жили мы на вольнице, брали добычу, где могли. Но не все так поступали! А теперь вообще дело иное! Кровью искупили, служим царю православному. Не за казну нынче воюем, а за крест святой и за честь.

В палате повисла напряжённая тишина. Слова Черкаса звенели в ней, как железо. Но Годунов лишь прищурился.

— Слова добрые, — произнёс он, — но верность долгим делом доказывать надо.

И, помолчав, добавил:

— И третье. Сибирь — земля спорная. Там хан Кучум — ставленник бухарцев и ногайцев. Если мы открыто поддержим вас, хан бухарский и орда ногайская могут счесть то войной против себя. А нам ли нынче новые враги нужны? На юге крымец шалит, на западе ляхи дышат, внутри государство не оправилось. Захотят бухарцы и ногайцы объединиться — будет нам беда великая. А если ещё султан турецкий вмешается, то вовсе худо. Нам бы сейчас разобраться с тем, что происходит ближе к Москве, а не растрачивать силы.

Царь Фёдор вздохнул и сжал чётки так, что янтарные бусины хрустнули.

— Борис верно говорит, — проговорил он тихо. — Не время нам воевать.

— Потому, сотник, — подвёл итог Годунов, — милость государева вам есть: за доблесть хвалим, за крест благодарим, прошлые грехи прощаем. Но помощи ныне дать не можем. Пусть время покажет: удержите ли вы Сибирь? Если устоите, если хан Кучум будет сокрушён, если примут народы сибирские вашу власть — тогда и царская подмога последует.

Бояре зашумели одобрительно. Один сказал: «Мудро!» — другой: «Так и быть должно».

Черкас почувствовал, как в груди разливается горечь. Он понял: всё, что сказал, — будто об стену. Москва решила выждать, подождать, не рисковать. Для них Ермак — никто, даже со знаменем и с крестом в руках. Для них Сибирь — не святыня, а тяжкий риск.

Он склонил голову.

— Понял, государь, — произнёс он хрипло. — Скажу Ермаку твоё слово. Будем стоять сами, пока силы есть.

Царь снова улыбнулся по-детски, благостно, словно хотел смягчить суровость приговора.

— Молитесь Господу, сотник. Он сильнее земных напастей.

Годунов же кивнул холодно.

— Ступай. Дьяки тебе отписку дадут.

Черкас отступил назад, поклонился до земли и медленно пошёл к дверям, чувствуя взгляды бояр в спину. Одни смотрели с презрением, другие — с любопытством, третьи — с явной насмешкой.