Книга Военный инженер Ермака. Книга 3, страница 95 – Михаил Воронцов

С вогулами пойдут одни разведчики — их отсутствия в Кашлыке никто не заметит. С ними пойду я — в принципе, это не совсем мое дело, но это предложил Ермак, сказав, «чую, твои знания там пригодятся».

Зачем они там, мне понятно не очень. Возможно, атаман решил, что если что-то пойдет не так, надо будет на месте принимать решения, и я с этим справлюсь. Ну, может он и прав.

…Утро началось бодро и напряженно. Алып ни свет ни заря отправился на своей лодочке решать политические вопросы, а наша основная задача теперь — ждать.

Но не моя! Время надо использовать максимально эффективно. И так постоянно отвлекает то одно, то другое, а моя главная задача — делать кое-какие вещи.

Стекловаренная мастерская у нас готова уже несколько дней, но не работает — мне, что называется, некогда, занимаюсь более важными вещами. Пора это менять.

Работу со стеклами я начал, главным образом для того, чтобы в перспективе делать оптические прицелы. Но, думаю, изготовление каких-нибудь стеклянных бус или предметов тоже весьма нам поможет. Местные падки на такие вещи, и они послужат хорошим средством обмена.

Но для начала нам надо просто попробовать. Сделать хоть что-то стеклянное, а потом двигаться по нарастающей. Прицелы — дело ОЧЕНЬ сложное, и простое знание технологии производства — лишь одна из составляющих успеха.

— Максим! — окликнул меня Прокоп, один из тех, кого наш староста Тихон Родионович «приписал» к кузницам, а я продолжил его жизненный путь дальше — отправил его в стекловаренную мастерскую.

— Вот песок с отмели, как велел. Чистый, почти без глины.

Я присел на корточки, зачерпнул горсть. Песок оказался серовато-белым, мелким. Более-менее подходящий, но всё равно требовал промывки.

— Тащи к корытам, — кивнул я. — Будем промывать.

Корыта я велел сколотить ещё давно — грубые, из лиственничных досок, но для дела они годились. Высыпав песок в первое корыто, залил его водой. Вода холодила руки, но я холода не боюсь и начал перемешивать песок деревянной лопатой — широкой, с длинной ручкой, чтобы не сгибаться лишний раз.

— А чего с ним возиться? — хмыкнул Савелий, второй потенциальный «стеклодув», радостный от того, что посчитал работу «на стекле» более легкой, чем в кузне. — Вроде и так хороший.

— Грязь все равно есть, и ее надо вымыть, — пояснил я, сливая воду. — Чистый песок нужен, без примесей. Иначе стекло мутным выйдет.

Так я промыл песок четыре раза, пока вода не стала сливаться совсем прозрачной. Тем временем Прокоп и Савелий притащили золу. Я велел им собрать её из печей, где жгли берёзу и сосну.

— Теперь просеивать будем, — сказал я, доставая сито.

Сито было у нас тоже примитивным — деревянная рама с натянутыми конскими волосами, выменянная на рынке. Для золы сгодилось: мелкая зола просыпалась вниз серой пылью, а угольки и щепки оставались сверху.

— А теперь нужен поташ. Надо будет делать и его, — объяснил я.

С поташом мороки было больше. Я залил золу горячей водой в большом чане, дал настояться, потом процедил через холстину в трофейный татарский котёл и стал выпаривать. Это заняло несколько часов. На дне остался белёсый налёт — карбонат калия, без которого нормальное стекло не сваришь.

Перед тем как замешивать шихту, я вспомнил ещё об одном важном компоненте — извести. Мы уже обжигали в горне ракушечник из Иртыша, пока он не стал хрупким и белым, как мел. Потом я растолок эти куски в порошок и ссыпал в глиняный горшок. Теперь я бросил несколько горстей в общее корыто. Известь должна связать расплав и сделать стекло крепче и стойче, без неё толку мало, оно будет хрупким, легко мутнеющим, «мылким» и совсем не стойким к влаге.