Книга Военный инженер Ермака. Книга 3, страница 96 – Михаил Воронцов

К полудню всё было готово. В мастерской гудела печь — мы сложили её из камня и глины, с поддувом снизу и боковыми отверстиями для мехов. На полке ждали глиняные тигли, обожжённые заранее.

— Ну что, братцы, начинаем! — объявил я.

В первый тигель я засыпал смесь: три части песка, одна часть золы, полчасти поташа. Перемешал деревянной палочкой и поставил тигель в печь на каменную подставку.

— А ну, качай меха! — скомандовал я.

Прокоп с Савелием навалились на рычаги больших мехов из бычьих шкур. Воздух с ревом врывался в печь, пламя меняло цвет — от оранжевого до белого. Жар был такой, что хоть убегай.

Через заслонку я наблюдал за тиглем. Сначала смесь лежала кучкой, потом осела, слиплась. Час спустя масса стала вязкой, но ещё с крупинками песка.

— Сильнее качай! — крикнул я.

Тут раздался треск — тигель не выдержал. Расплавленная масса вытекла, зашипела.

— Эх, чёрт! — выругался я. — Ладно, ставим второй. В глину надо шамота подмешивать.

Второй тигель повел себя уже лучше. Через два часа непрерывного жара я увидел то, чего ждал: вязкую, полупрозрачную массу, похожую на мёд.

— Есть! — воскликнул я. — Давай прут!

Щипцами я вытащил тигель, намотал на железный прут комок стекла. Затем взял полую трубку, прилепил к её концу массу и осторожно дунул. На конце трубки появился пузырь.

Ощущение было невероятным: в руках тяжёлый раскалённый шар, жар обжигает лицо, а в груди — восторг первооткрывателя. Первое изделие вышло очень кривым.

— Ха! — рассмеялся я. — Для браги не годится, но для алхимии самое оно.

Казаки смотрели как на чудо. Для них превращение песка и золы в стеклянный пузырь было волшебством. Даже не спросили меня, что такое алхимия.

Я поднёс к глазам ещё тёплый кусок стекла. На свету он оказался не прозрачным, как вино в бокале, а зеленоватым, будто через болотную воду смотришь. Я, конечно, от этого расстроился, хотя предполагал, что так и будет. В речном песке много железа — его и видно теперь.

— Что, мутное? — быстро понял причину моего неудовольствия Прокоп.

— Да, — кивнул я. — Для настоящего стекла нужен белый песок, почти чистый кварц. А этот — так, годится на пробу.

Я задумался: где тут искать кварц? В горах за Иртышом его должно быть полно — белые жилы, кремни да галька в руслах. Придётся послать вогулов и наших казаков поискать. А ещё бы извести добавить, чтоб отбелить… И марганец. Его тоже надо искать, хотя можно и заменить. Но даже такое стекло — чудо для Сибири.

Следующие попытки удавались лучше. Я сделал кривоватый стакан, потом бутылку с горлышком, потом неровный лист — пробу «оконного» стекла. Даже линза вышла, когда капля стекла застыла полусферой на мокром камне.

К вечеру на полках стояли два десятка первых изделий: кривые, с пузырями, но настоящие стеклянные вещи. Первые в Кашлыке.

— Завтра тигли покрепче сделаем, — сказал я подмастерьям. — И дальше будет лучше.

Прокоп вертел стакан в руках:

— Смотри-ка, насквозь видно. Как вода застыла. Чудо!

А теперь надо ждать Алыпа. Государственного посла в Вогульскую народно-демократическую республику, ха. Возвращается для консультаций. И я пошел на пристань — подышать воздухом, развеяться, и встретить Алыпа.

Но когда я отбросил мысли о работе, в голову полезли воспоминания о событиях недавней ночи, когда был убит Якуб-бек.