Книга Военный инженер Ермака. Книга 4, страница 100 – Михаил Воронцов

Голос его сорвался на визг.

— А с неба… с неба летят птицы размером с лодку речную! Черные, как ночь безлунная, с когтями железными! Шаманы управляют ими свистом особым, и птицы те хватают воинов прямо с крепостных стен, поднимают в небо и бросают оземь!

Он рухнул на солому, содрогаясь всем телом, будто в припадке.

Даша молча смотрела на него еще несколько мгновений. Потом повернулась ко мне.

— Пошли отсюда.

Мы вышли из арестантской избы. Стража снова заперла дверь на тяжелый засов. На улице уже совсем стемнело, только в окнах изб мерцал свет лучин да костры у стен бросали красные отблески на снег.

Дома Даша сразу прошла к печи, протянула к огню озябшие руки. Я подбросил дров, пламя весело затрещало, озаряя избу теплым светом. На столе все так же лежали подаренные бусы, переливаясь в отблесках огня.

Даша села на лавку у печи. Взгляд ее был задумчивым и каким-то отстраненным. Я налил ей кружку горячего отвара, она машинально отпила глоток.

За окном поднялся ветер, завыл в щелях ставень. Где-то хлопнула калитка. Кашлык готовился ко сну, но я знал, что многие сегодня не заснут, вспоминая слова безумного татарина.

Я сел рядом с Дашей. Она положила голову мне на плечо, и мы долго сидели так, молча глядя на пляшущие в печи языки пламени. О чем она думала, я не знал. Но что-то подсказывало мне, что увиденное в арестантской избе ее встревожило больше, чем она готова была показать.

Мы сидели у печи еще какое-то время. Пламя начало угасать, превращаясь в красноватые угли. Я уже собирался подбросить еще дров, когда Даша вдруг заговорила. Голос ее звучал тихо, и видно было, что каждое слово дается ей с трудом.

— Он врет.

Я повернулся к ней, ждал продолжения.

— Он лазутчик Кучума. Его послали, чтобы напугать нас и лишить воли.

Даша подняла на меня глаза, и в них я увидел абсолютную уверенность.

— Этот татарин очень умный и хитрый. Он строит из себя сумасшедшего, но внутри его глаза ясны.

Она помолчала, словно собираясь с силами.

— И еще… у него что-то зашито в чапане, справа на боку. Когда мы встретились с ним глазами, он испуганно посмотрел туда и даже схватился рукой за одежду в том месте.

Я вскочил с лавки так резко, что та качнулась.

— Ты уверена⁈

— Да, — коротко ответила она.

Я хотел расспросить подробнее, но Даша отвернулась к огню. По ее позе я понял — разговор окончен. Она сказала то, что считала нужным, и больше говорить не будет.

Я накинул тулуп и вышел из избы. Снег перестал идти, небо частично расчистилось, и между рваными облаками проглядывали звезды. Мороз крепчал, снег скрипел под ногами особенно звонко.

Изба Ермака еще светилась. Увидев меня, Ермак поднял брови.

— Что случилось, Максим?

Я рассказал о словах Даши. Ермак слушал внимательно, не перебивая. Когда я закончил, он помолчал, потер бороду.

— Баба твоя… необычная, — медленно проговорил он. — Если она так говорит, проверить надо.

Он поднялся.

— Иван, позови Мещеряка и Прохора. Да переводчика с татарского прихватите, Степана. Пойдем к арестанту.

Через несколько минут мы уже шли к арестантской избе. Впереди вышагивал Мещеряк, за ним Прохор, поглаживая рукоять сабли. Степан-переводчик, худощавый казак с раскосыми глазами — в молодости жил среди татар — семенил сзади.

Стража у арестантской избы вскочила, увидев атамана. Ермак кивнул: