Книга Военный инженер Ермака. Книга 4, страница 101 – Михаил Воронцов

— Открывайте.

Внутри татарин спал или притворялся спящим. Услышав шаги, поднял голову, и в глазах его, как мне показалось, мелькнул страх, тут же сменившийся безумным блеском.

— Вы хотите, чтоб я еще что-то рассказал вам?

— Держите его, — коротко приказал Ермак.

Мещеряк и один из стражников схватили татарина за руки. Тот начал вырываться, кричать что-то бессвязное. Ермак подошел ближе, внимательно осмотрел его одежду.

— Справа на боку, говоришь? — обернулся он ко мне.

Я кивнул. Ермак выхватил нож, одним движением распорол чапан татарина в указанном месте. Тот дернулся особенно сильно.

Из разреза в подкладке выпал маленький свернутый пергамент. Лиходеев, вытаращив от изумления глаза, поднял его, развернул, поднес к факелу.

— По-татарски написано, — сказал он и передал Степану.

Переводчик прищурился, разглядывая мелкие строчки при неверном свете факела. Татарин затих, перестал вырываться. В его глазах больше не было безумия — только обреченность.

— Читай громко, — приказал Ермак.

Степан откашлялся и начал переводить, запинаясь на некоторых словах:

— Владелец этой печати действует по воле хана Кучума. Всем, кто увидит этот документ и тамгу, велится оказывать ему содействие, обеспечить провиантом и ночлегом, не мешать его делу и не выдавать его врагам. Тот, кто этого не сделает или навредит, понесёт наказание и гнев хана. Выдано от имени мурзы Карачи по распоряжению хана.

Степан замолчал. В арестантской избе повисла тишина, нарушаемая только потрескиванием факела да тяжелым дыханием татарина.

…Я стоял в толпе на площади Кашлыка, наблюдая, как Ермак вышел из ворот острога. В руках атаман держал записку и тамгу Кучума, найденные при лазутчике…

— Люди добрые! — голос Ермака разнесся над притихшей площадью. — Пришел к нам татарин Тимур-Ян россказни разносить про войско Кучума несметное, про чудищ северных да духов злых. Многие из вас слышали его речи у торговых рядов.

Толпа зашевелилась.

— Говорил о великанах с Севера, о шаманах, способных насылать морок, о зверях невиданных в войске хана. А вчерась мои казаки, — продолжал Ермак, — по моему приказу осмотрели одежду сего Тимур-Яна. И что же нашли?

Атаман высоко поднял письмо, а потом — кожаную тамгу.

— Письмо от самого Кучума! И тамга его ханская, в подкладку зашитая! Прислан был смутьян сей, чтобы страх на вас нагнать, чтобы из города бежали вы али против нас восстали!

Площадь взорвалась негодованием. Со всех сторон послышались крики:

— Вот он какой, а мы думали, честно рассказывал!

— Лазутчик ханский!

— Обманщик проклятый!

Рядом со мной стоявший бородатый купец сплюнул:

— Я-то ему верил, дурень старый! Думал, сумасшедший, но предупреждает по доброте душевной!

Молодая татарка в расшитом платке всплеснула руками:

— Ай, дурак-то какой! Зачем это делать?

Ермак дождался, пока шум немного утихнет:

— Враг и лазутчик Тимур-Ян будет повешен!

Казаки уже вели связанного татарина к воротам. Тот пытался что-то кричать, но голос его тонул в гуле толпы. Через пару минут тело его уже покачивалось на веревке над главными воротами Кашлыка — грозное предупреждение всем, кто вздумает сеять смуту в городе.

Расходясь с площади, люди еще долго обсуждали случившееся. Старый остяк, торговавший мехами, покачал головой:

— Хитер Кучум, ох и хитер. Не войском взять хотел, так страхом.