Книга Военный инженер Ермака. Книга 4, страница 39 – Михаил Воронцов

Я сел на поваленное дерево. Мысли путались, не находя решения.

Подошёл Савва Болдырев, сел рядом. Молчал долго, потом заговорил:

— Ну сейчас мы их спасли, а что дальше будет, когда мы уйдём? То же самое?

Я развёл руками. Что я мог ответить? Правда была горькой — да, то же самое. Может, через месяц, может, через два, но приступы вернутся.

— Слышал я про такое, — продолжал Савва. — Целая деревня поморов с ума сходила каждую зиму. Кричали, бились, друг друга не узнавали. К весне отпускало, а на следующую зиму — снова. Пока совсем не вымерли или не ушли.

— У поморов хоть рыба всегда есть, — возразил я. — А здесь и её почти нет. Река бедная, летом ещё ловится кое-что, а зимой…

Савва покачал головой:

— Не в рыбе дело, Максим. Ты сам знаешь. Страх их губит. Боятся они этой хвори пуще смерти. И от страха она и приходит снова.

Он был прав. Порочный круг — страх вызывает истерию, истерия усиливает страх. И так до полного истощения, пока последний человек не упадёт без сил.

После полудня ко мне подошла Айне. Села на снег рядом с моим пнём, долго молчала. Потом заговорила, медленно подбирая слова:

— Вы уйдёте, — закончила она за меня. — Уйдёте, и всё начнётся снова. Я видела это в видениях. Мой род исчезнет, как снег весной.

В её голосе не было истерики, только глухая тоска. Она знала правду и смирилась с ней.

— Почему именно ваш род? — спросил я. — У других остяков тоже бывает такое?

— Бывает. Но не так. Наверное, мы прокляты. Давно, ещё при моей бабке, наш род поссорился с соседями. Была большая война, много крови. С тех пор мы живём одни, никто не приходит к нам, мы не ходим к другим. И болезнь пришла.

Изоляция. Я кивнул — всё сходилось.

— А если попробовать помириться? Наладить связи с соседними родами?

Айне покачала головой:

— Они боятся нас. Говорят, мы бешеные, наша болезнь может перейти к ним. Никто не возьмёт жену из нашего рода, никто не отдаст свою дочь нашим мужчинам.

Генетическое вырождение вдобавок ко всему. Близкородственные браки на протяжении поколений. Это тоже ослабляет и тело, и разум.

— Я думаю, — сказал я, оставил шаманку и пошел между юрт.

…Вечером я собрал казаков. Эдакий малый круг нашей экспедиции.

— Что будем делать? — спросил я. — Болезнь вернется, когда мы уйдем.

— Не наша это забота, — сказал Митька. — Мы что, нянек им приставить должны?

— Они язычники, — добавил Прохор. — Может, это божья кара за их поганые обряды?

Но были и другие голоса.

— Люди как люди, — возразил Степан. — Дети у них, бабы. Разве виноваты они, что хворь такая?

Федька, самый молодой из казаков, предложил:

— А что если учить их нашим способам? Огороды там, скотину держать?

Я покачал головой:

— Земля здесь скудная. Ничего не вырастет. И скотина зимой не выживет без запасов корма, а где его взять?

Решения так и не нашлось.

Ночью я не спал. Ходил по стойбищу, проверял больных. В одном из чумов молодая мать укачивала ребёнка, напевая колыбельную. В её голосе слышалась тревога — она боялась, что дитя тоже заболеет.

У костра сидел старый остяк — не из рода Айне, он пришёл с нами. Я подсел к нему.

— Что думаешь об этой болезни, дед?

Он долго молчал, потом сказал:

— Духи земли отвернулись от этого рода. Они одиноки, как волк, отбившийся от стаи. А одинокий волк погибает.

— И что же делать?

— Найти новую стаю или умереть.