Книга Военный инженер Ермака. Книга 4, страница 60 – Михаил Воронцов

Алексей встретил его взгляд:

— Любой город можно взять, если правильно подготовиться. Ермак храбр, но у него мало людей и почти нет пороха. Мы же можем выставить тысячи воинов. Да, многие падут при штурме — первыми на стены никогда не лезут долгожители. Но город падёт.

— А что потом? — неожиданно спросил Карачи. — Когда Искер будет наш, что ты будешь делать?

— Это зависит от того, кто станет хозяином Искера, — осторожно ответил Алексей.

Карачи рассмеялся — коротко и резко:

— Отлично! Что ещё нам понадобится?

Они проговорили до глубокой ночи. Список становился всё длиннее: топоры, гвозди, железо, веревки, лестницы штурмовые, щиты деревянные, обитые кожей, кирки и лопаты для подкопов. Карачи задавал точные вопросы, явно представляя себе будущую осаду во всех подробностях.

Когда Алексей собрался уходить, мурза остановил его:

— Подожди. Есть ещё одно дело. Хан доверяет тебе, но среди мурз и батыров многие смотрят косо. Чужак, неверный, да ещё и русский. Будь осторожен. Не ходи по лагерю один после заката. И вот это возьми.

Он протянул Алексею кинжал в ножнах, украшенных серебром.

— Это знак моего покровительства. Увидят его — дважды подумают, прежде чем затеять что-то недоброе.

Алексей поклонился, принимая дар:

— Благодарю тебя, мурза. Я оценил твою заботу.

Выйдя из юрты, инженер поёжился от холодного ветра. Степь спала под звёздами, лишь где-то далеко выли волки. Алексей крепче запахнул халат и направился к своей юрте, чувствуя спиной взгляд часового у входа в жилище Карачи.

«Игра началась, — думал он, шагая по промёрзшей земле. — И ставки в ней высоки. Искер — это только начало. Настоящая битва развернётся потом, когда старый хан умрёт, а Карачи захочет занять его место. И где буду я в этой схватке? На чьей стороне? Или, быть может, сам по себе?»

Вдали, на краю лагеря, горели костры. Воины Кучума готовились к походу, точили сабли, проверяли тетивы луков. Весна обещала быть жаркой.

* * *

…Я шел по городку на казачий круг. Февральское солнце едва поднималось над частоколом Кашлыка, и снег скрипел под сапогами так громко, что заглушал даже гомон собирающихся казаков. В центре около острога уже толпился народ — человек сорок уже собралось.

Ермак стоял посередине, в своей волчьей шубе, перехваченной широким кушаком. Рядом с ним переминались с ноги на ногу пятеро остяков — молодые парни из рода шаманки Айне.

Чуть поодаль стоял старый Юрпас — шаман из другого рода, который служил нам толмачом. Его морщинистое лицо было непроницаемо, лишь глаза поблескивали из-под нависших бровей.

— Братья казаки! — загремел голос атамана. — Собрал я вас по важному делу. Эти молодцы-остяки просят принять их в наше товарищество. Хотят быть казаками, с нами хлеб-соль делить, да супостатов бить. Что скажете?

Первым выступил Мещеряк.

— Атаман, люди нужны, спору нет. Зима долгая, а весной Кучум опять полезет. Лишние руки не помешают.

— Руки-то не помешают, — проворчал кто-то, старый казак с седыми усами, — да только как мы с ними говорить будем?

Юрпас что-то быстро заговорил на своем языке. Остяки закивали, и один из них, самый рослый, с орлиным носом и узкими глазами, шагнул вперед. На ломаном русском, коверкая слова, он проговорил:

— Мы… учить ваш язык. Быстро учить. Мы хотеть… быть как вы. Воины сильные.