Книга Военный инженер Ермака. Книга 4, страница 76 – Михаил Воронцов

Гавриле слова дьяка запали ему в душу, как заноза под кожу. Разбойник, не видавший ни науки, ни учения, воспринял эту речь как откровение. В его простом уме всё сложилось: вот почему он сирота, вот почему голодал, вот почему должен прятаться по лесам. Не потому что грешен — а потому что молился не тому богу!

Евсей остался с ватагой. Днём он сидел в стороне, что-то чертил палкой на земле, бормотал себе под нос странные слова. Ночью собирал вокруг себя тех, кто хотел слушать. Рассказывал про древних волхвов, что знали тайные имена духов. Про царя Соломона, который повелевал демонами. Про чёрные книги, где записано, как получить власть над миром.

Постепенно вокруг Евсея сложился кружок. Гаврила был там первым и самым преданным. За ним потянулись ещё человек пять — самые отчаянные и потерянные души из ватаги. Митька Кривой сначала смеялся над ними, называл дураками, а потом разозлился. Что-то задумал, но ничего сделать не успел.

…Той ночью Гаврила убил атамана. Воткнул нож под рёбра, когда тот спал.

Утром все разбойники признали Евсея главным. Взяли оружие, припасы и скрылись в чаще. Теперь их было тринадцать человек — сам Евсей и двенадцать «апостолов тьмы», как он их называл. Поселились они в заброшенной лесной деревушке, где от изб остались только печи да обгорелые брёвна. Отстроили две избы, обнесли частоколом.

Евсей велел приносить жертвы «Князю Мира». Сначала это были куры, которых воровали в окрестных деревнях. Гаврила сворачивал птице шею, а Евсей собирал кровь в глиняную чашу, чертил ею знаки на земле. Потом пошли козы и овцы. Животных резали ножом, медленно, чтобы кровь стекала долго. Евсей говорил, что в страдании жертвы — сила обряда.

Но вскоре и этого стало мало. Однажды поймали торговца на дороге. Человек молил о пощаде, обещал золото, но Евсей сказал:

— Золото — прах. А кровь человеческая — истинная ценность.

Гаврила сам закалывал несчастного. Руки не дрогнули — он уже не чувствовал ни жалости, ни страха. Кровь стекала в яму, выложенную камнями. Евсей читал над ней свои заклинания, смешивая церковнославянские слова с чем-то чужеродным, гортанным.

Ночами они разводили костры в самой чаще леса, где даже звери не водились. Там, на поляне, окружённой вековыми елями, поставили идола. Вырубил его Гаврила из морёного дуба — чёрного, как уголь. Фигура была уродливая: человеческое тело с козлиной головой, утыканное рогами убитых животных и костями. Евсей научил их новым молитвам — пел православные псалмы задом наперёд, коверкал слова, превращая благословения в проклятия.

— Так слова обращаются в истинную силу, — объяснял он. — Всё в этом мире — обман и перевёртыш. Что церковь называет злом — есть добро. Что зовут грехом — есть свобода.

Братья верили ему безоговорочно. Он был для них и отцом, и учителем, и пророком. Евсей рассказывал им о грядущем: что скоро придёт время великих перемен. Что Антихрист явится не из-за моря, как пишут в книгах церковных, а из Сибири — «из-за камня, где солнце встаёт». Там, на краю земли, где кончается русская земля и начинается неведомое, откроется «чёрная бездна». И из той бездны выйдет новый владыка, который сметёт царей и попов, даст власть тем, кто служил ему верно.

— Мы должны идти навстречу ему, — говорил Евсей. — На восток, всё дальше на восток. Там мы построим новый храм, соберём новую паству. И когда придёт час, мы встретим господина нашего как подобает.