Книга Военный инженер Ермака. Книга 5, страница 17 – Михаил Воронцов

— Великий хан, — начал он медленно, — осмелюсь высказать свое мнение — пока с ним не надо ничего делать. Его привели из Бухары по личной рекомендации эмира. Что-то сделать с Алексеем означает поссориться с ними. А Бухара — наш важнейший союзник.

Лицо Кучума дернулось от гнева, но Карачи продолжил, понимая, что должен высказать все сразу:

— К тому же, великий хан, мы от него зависим. Без его знаний мы будем биться о стены Кашлыка, как волны о скалу. С его изобретениями у нас больше шансов на победу. Да, подкопы не сработали, но неудачи могут быть у всех.

Хан долго молчал, переваривая слова своего мурзы. Наконец он хмуро кивнул:

— Пусть так. Но следи за ним, Карачи. Если его башни тоже окажутся бесполезными…

— Я прослежу, великий хан, — поклонился мурза.

Получив молчаливое разрешение удалиться, Карачи вышел из ханского шатра. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в багровые тона. Лагерь кипел жизнью — воины точили оружие, таскали дрова и воду, где-то ржали кони. Вдалеке виднелись стены Кашлыка, неприступные и насмешливые в своей недосягаемости.

Карачи направился к краю лагеря, где Алексей уже распоряжался установкой первых опор для будущих башен. Русский инженер стоял посреди суеты, отдавая четкие приказы на тюркском языке. Несколько татар быстро обтесывали бревна.

— Алексей, — окликнул его Карачи. — Нам нужно поговорить.

Русский обернулся, вытер пот со лба и кивнул. Они отошли в сторону, где их не могли подслушать.

— Слушай меня внимательно, — начал мурза, понизив голос. — Ты ведешь себя с Кучумом слишком дерзко. Это не Бухара, где ты, возможно, пользовался покровительством эмира. Здесь, в степи, власть хана абсолютна.

Алексей вздохнул, что-то хотел сказать, но Карачи продолжил, не дав ему вставить слово:

— Ты в опасности, русский. Я видел, как Кучум смотрел на тебя. Веди себя более подобострастно, иначе не угадаешь, что он сделает. Он может впасть в гнев в любую секунду. Сегодня он сдержался только из-за Бухары, но если ты продолжишь в том же духе… Тебя тогда не спасет заступничество эмира. Кучум прикажет содрать с тебя кожу и повесить ее на стенах Кашлыка как знамя.

Алексей помолчал, глядя на мурзу. В его светлых глазах мелькнуло что-то — если не страх, то понимание.

— Хорошо, — коротко ответил он. — Буду разговаривать по-другому. Спасибо за предупреждение, мурза.

Карачи кивнул и уже собирался уходить, когда Алексей добавил:

— Но мои башни возьмут Кашлык. Вот увидишь.

Мурза обернулся, посмотрел на упрямое лицо русского инженера и покачал головой.

Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и над лагерем хана Кучума опустилась ночь. Где-то вдали выли волки, а на стенах Кашлыка показались огни. Осада продолжалась.

* * *

Серая полоса рассвета едва пробивалась сквозь кедровые лапы, когда три тени сошлись на поляне в версте от лагеря. Первым из чащи вышел мурза Хаджи-Сарай — тяжелый, словно медведь, с большим животом. Он тяжело опустился на поваленное дерево, вытирая пот со лба широкой ладонью.

Баязит Кара-Тумян появился беззвучно и остался стоять, скрестив руки на груди.

Последним пришел Ходжа-Мурат Уржак — небольшого роста, но крепко сбитый, с живыми, беспокойными глазами, которые постоянно бегали, словно у хорька, выискивающего добычу. Его движения были порывистыми, нервными — он постоянно оглядывался по сторонам.