Книга Военный инженер Ермака. Книга 5, страница 26 – Михаил Воронцов

— Огонь! — заорал я во всю глотку.

Казаки навалились на кузнечные мехи. Воздух с шипением погнал горючую смесь — живицу, смешанную с жиром и маслом — по кожаным шлангам. Горящая смесь вырвалась из раструбов.

Ревущее пламя ударило по штурмующим. Несмотря на мокрый войлок и глину, огонь прилипал к телам, проникал в щели между щитами. Передние ряды татар превратились в живые факелы. Крики горящих людей смешались с треском пламени и грохотом оружия. Запах горелой плоти и смолы ударил в ноздри.

— Не останавливаться! Качайте! — кричал я, видя, как следующие ряды татар лезут по спинам упавших товарищей.

Тут же заработали тяжелые арбалеты. Болты, толщиной с добрый палец, пробивали татарские щиты насквозь, сшибая воинов с мостков. Но на место павших тут же вставали новые.

— Полиболы! — скомандовал я. — Стреляйте!

Стрелометные машины, сконструированные по древним рецептам, начали выпускать одну стрелу за другой, почти как автомат. Мощностью они уступали страшным арбалетам с немецким воротом, но в десятки раз превосходили их по скорострельности.

Татары на мостках падали один за другим, но остальные продолжали лезть с упорством обреченных.

От левой вражеской башни повалил дым. Огонь от наших огнеметов перекинулся на деревянную конструкцию. Несмотря на глиняную обмазку и мокрые шкуры, внутри разрастался пожар.

— Есть! — выкрикнул кто-то из казаков. — Горит, проклятая!

Однако оставшиеся в башне татары, понимая, что деваться некуда, бросились в последнюю отчаянную атаку. Они лезли уже без всякого порядка, просто пытаясь задавить нас числом.

Я выхватил саблю и рубанул татарина, который все-таки сумел проскочить через бревна. Лезвие вошло в шею, и враг рухнул к моим ногам, обливая доски кровью.

— Еще немного осталось! — крикнул я.

Правая башня тоже задымилась. Огонь, несмотря на все предосторожности врага, делал свое дело. Конструкции слишком долго находились под воздействием нашего пламени.

Враги больше не наступали. Желающих лезть в горящие башни, чтобы потом попасть еще и под наши огнеметы, не было. Есть вещи пострашнее гнева хана Кучума.

А затем раздался треск ломающегося дерева. Левая башня накренилась, мостки соскользнули со стены.

— Назад! Назад! — услышал я крики на татарском языке. Кое-какие слова я уже научился понимать.

Враги начали отступать развернулись и побежали обратно, спасаясь от огня и казачьих стрел.

Я опустил саблю и оперся на нее, тяжело дыша. Рубаха промокла насквозь. Руки дрожали от напряжения. Вокруг меня казаки тоже опускали оружие, глядя, как враг отступает от стен.

Обе башни горели теперь в полную силу. Огонь взвивался к небу черными клубами дыма. Конструкции трещали роняя горящие обломки. Татары бежали от них подальше, бросая убитых и раненых.

Мы выстояли и на этот раз. Но что будет завтра? Как будем отбиваться?

* * *

Палящее солнце медленно клонилось к закату, окрашивая дым над полем боя в багровые тона. Хан Кучум стоял в весте от стен Кашлыка, его губы дрожали от ярости. Рядом с ним застыли мурза Карачи и Алексей, и еще десяток телохранителей Кучума.

Перед их глазами разворачивалась картина полного провала. Восемь осадных башен, на которые возлагались надежды, лежали разбитыми и искореженными вдоль дороги к крепости. Некоторые были опрокинуты набок, другие развалились на части. Обломки досок, веревок и кожаных щитов усеивали подступы к стенам, словно останки поверженных великанов.