Книга Монстр под алыми парусами, страница 109 – Яся Белая

«Секрету» тоже стало не до веселья. Он послал своему другу капитану сигнал бедствия. И если Циммера Грэй слушал вполуха, то собственный корабль не услышать просто не мог.

Бутылка полетела за борт, Грэй мгновенно протрезвел, посерьезнел, обеими руками схватился за штурвал и заорал:

– Все сюда, ленивые ублюдки! Кто собирается отсидеться, лучше сразу сами прыгайте за борт!

Впрочем, команда и не собиралась увиливать от обязанностей. Они выполняли команды капитана четко и выверенно, никому не приходило в голову оспаривать какой-либо приказ. Ведь от того, как правильно будут исполнены распоряжения, зависела их жизнь.

Даже Циммер, охваченный всеобщей деловитостью, не остался в стороне. Он стоял рядом с Грэем и по мере сил старался утихомирить бурю и удержать на плаву раненый корабль.

Непогодь улеглась к утру, но рассвета мореходы не увидели – все вокруг застилали клубы густого зеленоватого тумана, в котором то тут, то там вспыхивали и гасли ярко-зеленые и фиолетовые огоньки. Туман имел сладковатый дурманящий запах, вызывавший легкое головокружение и совершенно неуместную эйфорию. Хотелось петь, танцевать, смеяться и совершать глупости, что и сделали несколько матросов, с песнями и прибаутками выпрыгнувшие за борт. Найти их не представлялось возможным, туман все густел, теперь Грэй даже не видел собственных рук, лежащих на колесе штурвала.

Только его и Циммера не коснулась ненормальная веселость.

Голос Грэя, и без того низкий, с бархатистыми нотками, сейчас и вовсе звучал как сквозь вату:

– Сохрани команду! Запри их в трюме! Делай что хочешь! Но больше ни одной смерти!

Циммер понял и моментально кинулся выполнять: навел на матросов колдовскую дремоту, те попадали там, где их застало заклинание, и тотчас же уснули. Сам маг отошел подальше и постарался не мешать капитану.

Грэй же во все глаза высматривал среди призрачных недобрых звезд одну – главную, путеводную. Он знал: ее свет пройдет через любой туман, победит даже самый густой мрак, прорвется сквозь любую завесу.

И свет дошел. Сначала неяркий, едва заметный, но с каждой минутой он все креп, набирал мощь, разгонял призраков и чудовищ.

Там, далеко, его нереида, его единственная, зажгла огонь на маяке. Звала его, ждала его, волновалась о нем.

И теперь сердце наполнялось чистой благодарностью и спокойной светлой любовью, той, которой не нужны штормы и бури, потому что она не терзает, а утешает истосковавшуюся душу.

Грэю показалось, что теплые ладошки легли на плечи и ласковый голосок попросил:

– Вернись ко мне!

Он улыбнулся, зажмурился от щемящего чувства нужности и прошептал, задыхаясь от нежности:

– Я иду, моя нереида.

«Секрет» тоже почуял свет, распознал выход и рванул туда, где мерцал и манил заветный огонек.

Но чем ближе становился берег, тем четче Грэй понимал, как сильно ошибся, сколько времени потратил впустую.

– Идиот! – клял он себя. – Как можно было не понять?!

Конечно же, только такая мечта, как эта, что пробилась даже сквозь морок, сквозь недобрый сводящий с ума туман, и могла привлечь в Каперну гуингара.

Что может быть ярче, чище, прекраснее девичьих фантазий?

Теперь он спешил, сердце колотилось где-то в горле от боязни не успеть, от страха увидеть пустые остекленевшие глаза.

И «Секрет», чувствуя его состояние, птицей летел вперед.