Книга Монстр под алыми парусами, страница 48 – Яся Белая

Когда Грэй закончил говорить, за окном уже светало. Циммер, зевнув, отправился спать, а Грэй так и остался сидеть в кресле, погруженный в вспоминания, смотря внутрь себя…

Было раннее утро, когда Ассоль спустилась вниз.

Она прошла через комнату, стараясь не разбудить заснувшего прямо за столом Эгля, аккуратно отодвинула дверной засов и вышла на берег. Остановилась на выступе скалы, подставив лицо и волосы ласкам утреннего бриза.

Едва проснувшееся солнце потягивалось за горизонтом, расправляло лучи, разбрасывало пригоршни золота. Недаром же говорят: кто рано встает, тому и Высшие Силы подают. Вот солнце и расщедрилось для всех ранних пташек.

Прибой приникал к берегу и что-то нашептывал, неспешно и нежно, будто влюбленный.

Девушка улыбнулась. Природа оставалась прежней – величественно прекрасной, и жизнь в ней шла тысячелетиями по установленному порядку. И только скоротечное человеческое бытие все время менялось, будто морская волна. Ассоль раскинула руки, прикрыла глаза и почувствовала, как растет, легчает и – через миг – словно летит, огромная, вмещающая в себя целый мир, прозрачная и крылатая.

Все было в ней, и она была всюду.

В крикливых чайках, устроивших свару за рыбьи потроха. В золотых отсветах зари. В шелесте прибоя.

Она тихо смеялась и нежно любила все это. То была ее книга, ее история, в которой она одновременно являлась автором и героиней. Ее природа. Ее мир. Безбрежный, могучий, вечный. Сливаясь с ним, растворяясь в нем, принимая в себя, она становилась необыкновенно сильной. И любые невзгоды казались теперь лишь песчинкой на песке.

Отдохнувшая и окончательно проснувшаяся, Ассоль открыла глаза, вздохнула полной грудью и сказала:

– Здравствуй, солнце. И ты, ветер. И ты, море. Как спалось вам сегодня?

Солнце заиграло лучами: хорошо, перины облаков мягки и пушисты.

Ветер взметнул платье, перебрал шелковистые пряди волос: когда ушла буря, я улегся, свернувшись клубком, и проспал до утра.

Море зашипело, заплескалось, набегая на берег и отползая от него: я качало корабли, под скрип их мачт приходят особенно прозрачные сны.

Ассоль была счастлива. Сегодня она тоже выспалась, несмотря на волнительные события этой ночи.

– Мне пора бежать, – сказала девушка, – но я обязательно приду к вам вновь.

Солнце, ветер и море пообещали ждать. Ждать они умели и научили этому Ассоль.

Она вернулась на маяк, повязала передник и принялась за дела. Вскоре печь уже заворчала, разгораясь. В котелке забулькала каша, разлил свой аромат травяной чай. А в миске на столе появился легкий яблочный салат, заправленный медом.

Девушка чисто вымела комнату, вытерла пыль, стряхнула и перестелила скатерть, осторожно вытащив ее из-под Эгля. И только после этого решилась будить наставника.

Она ласково провела рукой по седым волосам, наклонилась и чмокнула старика в макушку.

Эгль проснулся, заоглядывался и, заметив девушку, расплылся в улыбке. Потянулся, похрустев суставами, и поплелся к рукомойнику в углу.

Девушка тем временем накрыла на стол. Они перекусили кашей, салатом и чаем и принялись за Лонгрена, его тоже следовало привести в порядок и накормить.

Видеть отца, беспомощного и беззащитного, как ребенка, Ассоль было невыносимо. В душе поднималась, словно донный ил, злость на того, кто сделал такое с ним. Неприятные и чуждые ей чувства пугали и угнетали. Человек, усыпивший ее отца, сделал это походя, легко, без сомнений, что и страшило больше всего. Ведь прежде Ассоль не приходилось сталкиваться с теми, кто позволяет себе решать за других.