Книга Поместье для брошенной жены, страница 144 – Екатерина Белова

Коротким щелчком подозвала волка, и тот послушно встал рядом, оглядев Дана, как мне показалось, с легким пренебрежением. Он считал его не будущим хозяином, а щенком.

Сын равнодушно глянул на волка и отвернулся, хотя в любой другой день заинтересовался бы редким магическим животным. Его явно глодала другая мысль.

— Значит, у тебя есть… мужчина? Другой, в смысле, мужчина. Не отец.

Кольцо с печатью я предусмотрительно сняла, решив, что шокировать Дана буду по частям. Пусть он сначала одну новость переживет, а дальше видно будет.

Мое лицо не примелькалось в столице, и для большинства сплетников я была незнакомкой, которую Таш привез из похода. О том, кто я, знали единицы, и эти единицы не спешили полоскать мое имя. Ну что ж, спасибо им за это.

— Да, — сказала спокойно. А когда Дан открыл рот для нового вопроса, выставила вперед ладонь и продолжила: — Мы не женаты и вряд ли будем. Замуж больше не пойду. Временно я вхожу в другой клан и имею статус вейры, и.… пока у меня все хорошо. Это самое большое, что я могу сказать сейчас.

— А как же отец? — кажется, меньший шок Дан испытал от моей драконицы. — Как же отец?! Ты сама говорила, что в горе и в радости! А теперь, получается, ты уйдешь?!

Дан вскочил, схватив меня за плечи. Я с трудом улавливала мешанину его чувств: отчаяния, гнева, боли, неверия.

Настала моя очередь теряться. Я, на секунду, никого не бросала. За всю свою жизнь я уронила всего-то пару чайных чашек, да и то при полном содействии Фалче. И, по-моему скромному мнению, он был виноват больше.

— Дан, твой отец женат, и это законченная история, — сказала мягче, чем планировала.

— Твой отец…. — повторил он с едва ощутимой горечью. — Все верно. Каждый получил свой мешок слез. После твоего отъезда в доме начался ад, если хочешь знать.

— Не хочу, — заметила бесстрастно.

— Ты стала жестокой, мать. Не простишь?

На этот раз я была более уклончива:

— Ты и Дафна мои дети, а к твоему отцу у меня нет вопросов.

Несколько секунд Дан стоял, как выключенный робот, отрешенно уставившись в одну точку.

— Я не буду просить прощения, — голос обжигал холодком. — За такое не просят. Ты вправе не прощать. Но ты не осталась не отомщенной. Жизнь каждому из нас воздала по заслугам. Но все… Все не так, как ты думаешь, мы с Афи тоже пытались…

Он вцепился в светлые волосы, отросшие и неухоженные, дергая их из сторону в сторону. Детский максимализм, среагировавший на мое появление, уходил с болью, делая его некрасивым и слабым. Драконы таких не любят.

А если точнее, такие среди драконов не выживают.

Звериный кондовый инстинкт сработал быстрее человеческого. Я шагнула вперед и обняла Дана с той силой, на которую только была способна, чтобы спрятать, закрыть от жестокого мира Вальтарты. Мать треплет за холку заигравшееся дитя, но прячет от мира больного звереныша.

— На три часа от нас прячутся в кустах два драконира из твоей группы, на десять часов стоит твой нир, — зашипела, яростно прижав к себе Дана. — Они нас не слышат, но видят. Не смей реветь. Вальтарта не простит тебе слёз.

Дан услышал. Застыл. Но не отстранился.

— Да пошли они все в то место, про которое ты рассказывала сказки, — отозвался гнусаво.

После ряда неприличных ассоциаций я припомнила, что рассказывала детям про Лихо лесное, куда предлагала отправлять всех неугодных. Я вообще свекров подразумевала, но вслух о своих фантазиях детям, конечно, не говорила. В те дни я была слабой самкой. Человеческой.