Книга Поместье для брошенной жены, страница 146 – Екатерина Белова

Я поняла весь парадокс лишь когда меня саму парализовало. Взгляд против воли поднялся к небу.

Да, там. В разрезе золотой трещины спрятался тот, кто смотрит на меня. Не на них, не на Ральфара, не на императора. На меня.

Кто-то легко тронул меня за руку. Сквозь ватный звон в ушах до меня добрался чей-то голос:

— Вейра…. Вейра Таш, вас ждут, пройдемте со мной.

С трудом сдвинув взгляд, я уставилась на храмовника в скромном белом одеянии.

Пирре и несколько драконов из моего сопровождения заколдованно застыли рядом, пожирая преданным взглядом расколотые небеса. Очередной раскат отозвался в груди неясным трепетом.

Храмовник уважительным жестом указал на храм, и я, отбросив сомнения, прошла за ним следом. Поединок проходил внутри храма, и это был мой шанс попасть в святая святых легально.

Стоило мне перешагнуть едва ощутимую золотистую черту, отделявшую вход в храм от города, как за мной пристроилось еще штук десять храмовников. Пластика движений и неслышный шаг, темные, не сковывающие движений одежды и закрытые вуалями лица мне не понравились. На наемников они походили больше, чем на сынов божьих.

Так что я устроилась в шаг главного храмовника в белом и двинулась за ним.

Передо мной распахивались двери, протекали залы, испещренными рунами, от мельтешения которых кололо в висках.

Окончательно плохо мне стало в золотом зале, где уже не было ни рун, и странных делений на полу. Лишь в центре зала стояла отлитая из чистого золота статуя отца-дракона, держащего на руках драконицу-мать и дитя. Я не заметила в какой момент отвела руку остановившего меня храмовника и шагнула к ней.

— Вейра…. — позвал кто-то из сопровождавших.

Но я не расслышала.

Мир остановился.

На меня словно упал солнечный круг, заключивший меня вместе со статуей в подобие золотого кокона.

«Смотри», — приказал невидимый голос в голове.

Несколько секунд я растерянно взирала на статую, но… Статуя как статуя, не лучшая для человека, воспитанного на полотнах Эрмитажа. Лица не проработаны, бедная детализация, сглаженный рельеф.

— Я смотрю, — сказала вежливо, поскольку общая аура храма давила не хуже автоматического пресса.

«Смотри!» — оглушительно загремело в голове.

Я покачнулась от вопля и для равновесия хватанула статую за кусок золотой сандалии. Глаза автоматически перестроились на видение знакомой паутинки.

Мир зажегся прозрачным золотом, преобразился зал, выкатившись далеко за пределы храма в солнечное пространство, манящее теплом и светом. Статуя, словно ожила. Невидимый луч скользнул по лицу матери-драконицы, на миг осветив задумчивую улыбку. Она смотрела прямо на меня.

Золото линий сложилось в невиданной красоты узор. Правильный. Единственно верный узор на свете. Я вдруг поняла его суть. Видела ее, как если бы кто-то положил мне в головы долгие годы опыта в божественной артефакторике.

«Проси», — все с той же металлической прохладой потребовал голос.

Голос, которого я ждала с той секунды, как шагнула в Вальтарту. Ждала чуда, дара, любви и прочей романтической шелухи, в которую верят школьницы. А теперь мне тридцать шесть, и я верю только в статистику. Уж она-то никому не врет.

На миг мелькнула мысль попросить дар. Как хотела — огромный, необъятный и, конечно, полезный. Это купит мне дорогу к желанному браку с Ральфаром. Здесь, наедине с богами, не было смысл лгать. Как все скучные русские женщины я хотела замуж, детей, дом и финансовое благополучие. Только я хотела замуж за конкретного мужика, которому не по чину жениться на деве с пятью единицами магии.