Книга Поместье для брошенной жены, страница 149 – Екатерина Белова

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы удержать бесстрастную маску. Я промолчала, но повторно сделала реверанс.

— Подойди.

Император по-старчески зашарил по столу, вслепую отыскивая знакомый камень-измеритель, а после выставил его перед собой. Я также без слов уколола палец и сжала артефакт.

— Пять единиц, — после долгого молчания буркнул император. — Вы должно быть единственная в мире драконица, что деградировала после пробуждения. Шесть же было.

Обычный старый вейр. Недовольный. Злой. Бесконечно усталый старик. Если бы не взгляд, я бы легко представила его греющемся на деревенской завалинке — вот прямо в этом, расшитом золотом камзоле и усеянными перстнями пальцами. Но глаза древнего ящера, выпившего целое море слез, сожравшего тысячи чужих жизней, не давали забыть, с кем я имею дело.

— Надеюсь, вы осознаете, что Ральфар на вас не женится. Мой сын расчетлив и самолюбив, мой сын амбициозен, а брак с негодной драконицей приведет к падению его репутации в свете. Он не пойдет на это.

Я промолчала. Император был прав. Фалче действительно был амбициозен. Под благородной прохладой ангельской брони текла горячая и высокомерная кровь. Он жаждал власти, которую когда-то приравнял к свободе.

Но правда была и в том, что он умел любить. Он любил Фира, которому благородно расчищал путь, любил мать, любил Кассиуса, хотя тот его предал.

А у меня всё те же пять единиц магии, с которыми я когда-то пришла в этот мир.

Я очнулась от резкого стука.

Дверь в покои впечаталась в стену, оставив вмятину, и в покои решительно ворвался Ральфар, а вместе с ним ворвался запах гари и крови. Бросил на меня короткий нечитаемый взгляд и прошагал к императору, загородил меня, оттеснив к стене. Навис над креслом и едва не зашипел, как гигантская змея:

— С-с-с-снова действуешь в обход меня? Вынудил Рише с-с-смотреть на это?!

— Вынудил, — тут же злорадно согласился император. — Пусть дева знает, с кем в постель ложится. Ты жестокий, жадный дракон, а не сказочный принц, воющий под окном серенады. За твоим обликом скрыты неприглядные для благородного мужа качества.

Несколько секунд Ральфар испепелял взглядом отца. После с трудом выпрямился, сжав руки в кулаки, словно опасался сорваться и придушить императора.

— К счастью, нравятся мои неблагородные качества, — он отзеркалил оскал отца. — Я выжил благодаря им.

На несколько секунд покои накрыло давящей тишиной. Сумрак словно сгустился, сползся к двум противостоящим фигурам. Я не сразу поняла, что грудь сдавило от невидимого боя двух драконьих аур.

А после Ральфара неуверенно отшатнулся, оперевшись свободной рукой на стол. Глаза императора пылали двумя солнцами — так отчаянно похожие на глаза своего сына. Он торжествующе смотрел на сына.

— А теперь ступай. Я устал.

Резко развернувшись, Ральфар взял меня за руку и потянул к двери. На пороге я высвободила руку из хватки и присела в неглубоком реверансе:

— Благодарю за проявленную милость.

Ральфар перевел хмурый взгляд с меня на императора и обратно, а после снова взял за руку. На этот раз я позволила, и послушно прошла за ним обратный путь через три пугающие залы.

Я не могла не понимать, что весь этот спектакль от начала и до конца был срежессирован императором. Может, чтобы оттолкнуть меня от Ральфара. Может, чтобы оттолкнуть Ральфара от меня. Как известно, мужчины не прощают женщин, ставших свидетелями их слабости.