Книга Поместье для брошенной жены, страница 39 – Екатерина Белова

Безразличными глазами смотрела на смешно трясущегося, багрового от унижения свекра и чувствовала только вселенскую усталость.

Зачем все это? Зачем все это было? Для чего были эти восемнадцать лет?

Из храма поспешно вышел Берн и тут же поспешил в нашу сторону. Мне нужно было уйти. Сил слушать упреки не осталось.

— Сын, я уже могу поздравить тебя с разводом с этой… этой… — начал было свекор, но Берн без слов просто отодвинул его в сторону.

Впервые за долгие четверть века он проигнорировал слова отца, на которого только что не молился.

Я уже ступила на подножку кареты, когда он поймал меня за рукав. На синем лице пробивалось что-то человеческое. Испуг или вина. Мне было все равно, я просто хотела убраться от семьи Кайш как можно дальше, даже оставив им Дафну и Дана.

Вот такая я сука.

— Риш, постой, подожди, ради всех богов!

На заднем фоне возмущенно залопотал свекор, к которому тут же заторопилась супруга. Вся баронская кодла съехалась. Не удивлюсь если неподалеку обнаружится полуслепая жадноватая тетка Берна и пьющий племянник.

Дернула рукой чуть сильнее, пытаясь выдрать рукав из цепких драконьих лап, но Берн вцепился намертво.

— Постой, Риш! Я сказал лишнего, был немного несправедлив к тебе. Все это выбило меня колеи, понимаешь?

Верно. Берн был немного несправедлив, но я все понимаю. Так бы ответила хорошая жена. Ну а я больше не была женой, и понимать была не обязана.

С силой рванув платье, так что в руках Берна осталась оторванная кружевная манжета, скользнула в карету и захлопнула дверцу.

Голос меня не слушался, поэтому просто стукнула в стенку кареты вознице, чтобы трогал. Застоявшиеся лошади тронулись бодрой рысцой прочь, пока Берн на бегу долбил в окошко кареты. Мимо проплыло совершенно бескровное лицо дочери и свекровь с некрасиво отвисшей челюстью, но я бестрепетно задернула шторку.

Всё. Кончилась я. Сожрали.

Тело болталось в карете, подскакивая на камнях, не чувствуя ушибов и тычков. Я стала пуста и стерильна, как пластиковая барби, чья сказка закончилась в темном ящике для надоевших игрушек. В моем уютном пряничном домике кто-то выломал леденцовые стекла, вырвал с корнем зефирные цветочки и сожрал черепицу из печенья. Разбил чертово карамельное сердце, освещающее весь дом, весь сад, весь мир.

И стало темно.

Четы Арнош дома не было, что я восприняла, как благословение божье, не меньше.

— Вейры изволят посетить имение Хайнас, что значит Светозарная ночь, — низко склонившись, пробормотала горничная. — Срочным сообщением их вызвали.

— Что-то случилось в имении? — спросила, с трудом проталкивая слова в онемевшее горло.

— Неизвестно, вейра Арнош, но, кажется, его полностью затопило, и потребуется серьезное магическое вложение, чтобы уберечь обстановку и сад. Поэтому они поехали вдвоем.

Сверху спустилась степенная полненькая экономка, назвавшая меня вейрой Арнош.

— Вот как.

— Дело не терпело отлагательств и требовало их присутствия, иначе бы они вас не оставили, — продолжила экономка. — Если желаете, я распоряжусь насчет позднего ужина.

Я не желала.

Одновременно с этим мне не хотелось ни ванной, ни теплой постели, ни медового молока с гренкой, ни тем более прелестно пошитых платьев, которые закончили к моему приезду несколько швеек.

Кое-как отделавшись от кружащих вокруг горничных, я заперлась в спальне, забралась в кресло и до утра почти не моргая смотрела в окно. Ко мне под руки заползли подросшие щенята, тычась влажными мордочками в ладони.