Книга (не) Зайка для Волка, страница 11 – Мария Мирабелла

Он взглянул на часы.

7:59.

— Минута в запасе. Впечатляет, зайка, — сказал он, не отрывая взгляда.

— Кофе, как просил, — она протянула стакан. — Обжигайся на здоровье.

Он взял стакан, но пить не стал. Вместо этого уставился на неё. Прямо. В упор. Глаза волка, холодные и пронзающие, медленно скользнули по её лицу, будто изучая каждую деталь. Как хищник, впервые столкнувшийся с дичью, которая не бежит.

Он взял стакан, но не стал пить сразу. Вместо этого посмотрел на неё. Прямо. В упор. Как зверь, изучающий добычу.

— Ты злишься?

— Нет.

— Смущена?

— Нет.

— Боишься?

Ана не ответила. Она уже собиралась уйти, но он вдруг шагнул ближе. Очень близко.

— С сегодняшнего дня ты не просто носишь кофе. Ты подаёшь мне еду в столовой. Носишь мою сумку, когда попрошу. Смотришь в глаза, но не слишком долго. И всегда говоришь «да, альфа». Ясно?

Она сдержала гнев, хотя внутри всё закипало.

— Да, альфа.

Он замер. Что-то в её голосе его задело. Не покорность, не злость, а равнодушие. Как будто она уже знала, что его власть — показная. Как будто он был ей не страшен. И это озадачило.

— Ты странная, — медленно сказал он. — И очень смелая для зайца.

— А ты слишком самоуверен для альфы, — не выдержала она.

Он усмехнулся. Не сердито, скорее с интересом. Но во взгляде блеснуло нечто хищное.

— Ты не такая, как остальные.— сказал он.

Она не ответила. Просто развернулась и пошла прочь. Её шаги были лёгкими, но внутри что-то дрожало. Но не от страха, а от напряжения.

Ана знала, как на неё смотрят. И это знание не было теоретическим. Оно било по коже, словно порыв ледяного ветра, проходил по спине медленным, противным холодом. Теперь она — «личная зайка Таррена». Так её называли, и в этих словах не было ничего от нежности. Там была насмешка. Там была ирония. И презрение, самое ядовитое из всех.

Для одних она стала забавой, поводом для шуточек. Для других — раздражающим объектом. Иные, быть может, даже завидовали, гадая, как именно ей удалось привлечь внимание самого опасного альфы Академии. Но большинство, а Ана чувствовала это на уровне обострённых инстинктов, испытывали к ней лишь брезгливое превосходство. Как к вещице, оказавшейся не на своём месте.

Это было унизительно. Но в каком-то смысле — удобно.

Пока они видели в ней покорную омегу, за которой стоит фигура из элитной иерархии, никто не пытался приблизиться. Не давил в открытую. Не проверял на прочность. Её избегали. Не из страха перед ней, нет. Из страха перед Тарреном. И это, как ни парадоксально, давало ей пространство. Воздух. Возможность незаметно дышать.

А значит — наблюдать. Запоминать. Искать лазейки в хитросплетениях новой реальности и складывать карту этой странной, жестокой системы, в которую её, как кусок мяса, забросили без предупреждения.

Но даже подобная иллюзорная свобода не отменяла обязательств.

Обед.

Столовая Академии гудела, как улей в разгар лета. Воздух был плотным от запахов тушёного мяса, свежей выпечки. Столы стояли длинными рядами, каждый из которых был негласно поделен — альфы в центре, ближе к свету, омеги по краям, в полутени. Кто-то сидел в одиночестве, кто-то собирался шумными группками, кто-то скользил между ними, выискивая, где приткнуться.

Ана шла между столов с поднос в руках. Спина прямая, взгляд направлен прямо перед собой, пальцы сжаты чуть крепче, чем надо, но лицо безупречно ровное. Приказ поступил утром. Прямо после того, как она закончила складывать тренировочные вещи Таррена в шкаф, стараясь не задеть взглядом даже край его плеча.