Книга (не) Зайка для Волка, страница 14 – Мария Мирабелла

«Хорошей омегой?» — мысленно передразнила она, и в голове её голос прозвучал с насмешкой. — «Серьёзно? Они хотят, чтобы я это слушала? Чтобы я впитала это, как руководство к действию?»

Факультет Поведенческой Адаптации. Он был обязателен только для студентов Северного корпуса, для тех, кого заранее считали слабым звеном. Для тех, кого проще контролировать. Для тех, кого не ждут на вершине, но учат быть удобным основанием пирамиды.

С усилием она толкнула дверь.

Внутри аудитория походила не столько на учебную, сколько на лабораторию: стерильная, бесцветная, наполненная мёртвым светом, с жесткими стульями и тусклой тишиной. Ни намёка на уют, ни одного лишнего движения воздуха. Атмосфера была такая, будто здесь не учат, а оттачивают поведение. Как дрессируют животных.

Когда в дверь вошёл преподаватель, сухощавый мужчина с глазами, лишёнными искры, стало ясно: именно этим он и собирался заниматься.

— Итак, — начал он хриплым, прокуренным голосом, проходя вдоль рядов, — сегодня мы поговорим о главном. О вашей роли в стае.

Некоторые омеги, словно по сигналу, послушно закивали. Ана сидела, сжав губы в тонкую линию, глядя перед собой. Не кивала. Не моргала.

— Омега должна быть… — протянул он, медленно двигаясь между столами, — мягкой, кроткой, услужливой. Омега — это дом. Это покой. Это уют. Омега не спорит. Омега не командует. Омега лечит агрессию альфы — теплом, тишиной, послушанием.

Он остановился рядом с одной из девушек и положил руку на край её стула, небрежно, но словно напоминая о границах, которых у омег будто бы нет.

— Омега не перечит. Не сражается. Не возражает. Она служит. Поддерживает. Гасит огонь, а не разжигает его.

Ана почувствовала, как внутри просыпается зверь — её пантера, мгновенно отзывающаяся на унижение. Её суть фыркнула, сдавленно и опасно, и хотя снаружи её лицо оставалось неподвижным, в глубине души пантера метнулась к прутьям клетки и выгнула спину.

— Альфы, — продолжал он, — это лидеры, носители власти. Им нужна стабильность, им нужна уверенность. Омега обязана поддерживать это равновесие. Быть опорой, быть податливой. Быть рядом, когда альфа злой или в гоне, когда он устал. Вы — его убежище.

— Простите, — негромко раздался чей-то голос, женский, юный, дрожащий, — а что, если омега не хочет быть с конкретным альфой?

Преподаватель поморщился, словно услышал не вопрос, а мерзкий звук.

— Это неважно. Природа решает за вас. Альфа чувствует. Альфа выбирает. Омега — следует. Так устроена стая. Не стройте иллюзий. Право выбора — это иллюзия.

Ана едва не закатила глаза. Она сглотнула гнев, как прогорклый сироп, и уставилась в окно. Снаружи проносились облака, медленно и гордо. Там была свобода. Здесь — холодный фарс.

Дальнейшие слова до неё не дошли. Только обрывки. Ложь, обёрнутая в формулы. Она больше не слушала. Сидела. Смотрела. Ждала.

Когда занятие закончилось, омеги выходили молча, одни растерянные, другие задумчивые, третьи пустые. Кто-то шептался, кто-то просто шёл, глядя в пол.

Ана вышла последней. С прямой спиной. С яростью под кожей. Вдохнула прохладу. Почувствовала, как ветер касается щёк, будто напоминая: ты ещё жива. Ты ещё ты.

— Если я хоть раз стану такой омегой, — прошептала она, глядя в небо, — пусть Таррен утащит меня в своё логово навсегда.