Книга Разрушение кокона, страница 115 – Тан Ци

– Этому старому рабу до́лжно справиться о причинах?

Помимо так удачно подвернувшегося княжича Личуаня, императора сопровождало еще несколько высокопоставленных чиновников, с которыми он недавно обсуждал дела. То были великий генерал, левый и правый советники, главы ведомств чинов, церемоний и общественных работ, а также наставник государства.

У нынешнего императора во внутреннем дворе царили тишь да благодать, потрясений в его семейной жизни тоже не предвиделось, а выбор домашних забот был крайне скуден: выдать замуж очередную сестру или выдать замуж очередную сестру. Оттого его величество не стеснялся обсуждать семейные дела при чиновниках внешнего двора. Однако эти самые чиновники в свою очередь не шибко стремились обсуждать с императором его семейные дела, поэтому Чэн Юню только и оставалось, что болтать о них с евнухом Шэнем.

Но сегодня великий генерал вдруг выразил свое ценное мнение:

– Не заболела ли она, часом?

Все при дворе знали, что генерал – двоюродный брат девятнадцатой принцессы Яньлань. Услышав вопрос генерала, который обычно не любил вмешиваться в чужие дела, а сегодня вдруг ими озаботился, все присутствующие подумали, что император упомянул именно принцессу Яньлань.

Его величество, очевидно, пришел к тому же выводу, поэтому ответил Лянь Суну:

– Не волнуйтесь, мой дорогой генерал, с Яньлань все в порядке.

«Дорогой генерал» поднял на императора взгляд и будто бы с недоумением молвил:

– Разве вы только что говорили не о княжне Хунъюй?

На лице Цзи Минфэна, который все это время молча стоял в сторонке, появилось явное замешательство, и он вперил взгляд в Лянь Суна. Ошарашенному столь прямолинейным вопросом императору только и оставалось, что сказать:

– Я и впрямь говорил о Хунъюй. – Он удивленно добавил: – Но как вы об этом догадались?

Генерал невозмутимо ответил:

– Ваш подданный лишь предположил. – И задумчиво продолжил: – Княжне нравятся застолья и представления, однако она не появилась ни вчера на пиру, ни сегодня, – генерал чуть опустил взгляд, – поэтому вашему подданному думается, что она заболела.

Княжич Личуаня, глядя на Лянь Суна, чуть заметно нахмурился. Чэн Юнь тоже сдвинул брови, но едва ли государя и его генерала озаботило одно и то же. Император заметил:

– Вчера днем она вовсю носилась по игровому полю верхом, и я не заметил за ней никаких признаков подступающей болезни. Разумнее предположить…

Однако генерал уже поднялся со стула из розового дерева.

– Ваш подданный просит дозволения навестить княжну.

Цзи Минфэн, казалось, тоже собирался встать и уже положил руки на подлокотники, но был вынужден остаться на месте.

В конце концов, княжич на то и был княжичем, что ему полагалось ставить общие интересы превыше всего: он прекрасно сознавал, что и в каких ситуациях следует делать, а в каких – нет.

Впрочем, присутствующие чиновники не заметили его метаний. В этот момент все они, вытаращив глаза и разинув рты, созерцали сидящего в глубокой задумчивости императора и спину удаляющегося генерала. Ибо беседа между ними состоялась невообразимая.

У присутствующих сановников сложилось о генерале представление как о человеке немногословном. Он редко говорил с императором во время собраний и, разумеется, еще реже обращался к самим скромным чиновникам. Они и помыслить не могли, что однажды у них на глазах генерал вдруг решит поболтать с императором о девушке, и не о какой-то, а о княжне Хунъюй.