Книга Разрушение кокона, страница 137 – Тан Ци

Действительно, была такая ночь, когда в небе над императорским городом зажглись фейерверки, что могли соперничать с небесными чудесами. Тянь Бу тогда даже похвалила их, сказав, что фейерверки, созданные смертными, смогли передать часть божественного великолепия дождя из цветов белого дурмана над залом Лазурных облаков Тридцать шестого неба. Смертных и впрямь нельзя недооценивать.

Но на следующий день человека, устроившего фейерверк, вызвали к императору по обвинению в расточительстве и нарушении правил. Сказали, что его поведение есть проявление чрезмерной распущенности и высокомерия и такие противоречащие заветам предков действия не пристало совершать члену императорской семьи. Хотя покойный император, правивший в то время, сам был известен своей расточительностью, даже он никогда не устраивал таких роскошных фейерверков. Поэтому его величество поддержал обвинителей и наказал ослушника, заключив его в собственном имении и лишив полугодового жалования. Тем нарушителем был князь Цзинъань.

Тот год выдался неспокойным. Новый правитель Северной Вэй, едва утвердившись на троне, повел армию на юг, обрушившись на Великую Си. Князь Цзинъань выступил в поход, дабы отбить атаку, но, к сожалению, потерпел поражение на склоне горы Цзыхэн и погиб на поле боя. Князь и княгиня Цзинъань были очень близки, и последняя не смогла перенести этот удар. Говорили, что она заболела и вскоре умерла от тоски. В доме князя Цзинъаня остался только маленький ребенок. В то время старый Чжунъюн-хоу даже вздохнул о судьбе несчастного дитя.

Но тогда старый Чжунъюн-хоу только вздохнул, а третий принц лишь услышал о случившемся. Он не придал тому значения, как не придавал значения плывущим в даль облакам.

Но теперь этот ребенок лежал рядом с ним.

Чэн Юй говорила о той ночи, стараясь казаться спокойной, но он видел времена года ее сердца.

Неизвестно, в каком из них она сейчас пряталась. От ее вида кололо что-то в груди.

Третий принц вскинул руку.

Сопровождаемые звуком, похожим на тот, что издает голубиный свисток^[97], в небе, словно очерченном бледной тушью, появились тысячи светящихся шаров. Они разорвались настолько оглушительно, что, казалось, могли низвергнуть Млечный Путь. Все облака на небе разлетелись. В этом грохоте по южной оконечности неба расцвели красочные цветы дурмана.

Небесный свод обратился чудесным видением. Семицветный дурман расцветал и увядал в мгновение ока, но уже в следующий момент распускались удумбары. За ними свои лепестки раскрывали золотые мандаравы, суман и другие диковинные цветы – один за другим, ни на миг не прерываясь… Небо взорвалось еще одним фейерверком, более грандиозным, чем тот, что случился в ту весеннюю ночь десять лет назад.

Наставник государства, который все это время сидел на ветке, наблюдая за действиями третьего принца, свалился с оной, утянув за собой княжича Цзи.

Для смертных это могло показаться просто беспримерно роскошным фейерверком, который внезапно разорвал тихую ночь и вмиг осветил весь императорский город, но Су Цзи понимал: он осветил не просто императорский город – он осветил весь мир людей. И еще наставник государства знал, что чиновники из ведомства наблюдения за небом не зря ели свой рис и, конечно, тоже это заметили.

У реки, сраженная красотой зрелища, Чэн Юй прошептала, не в силах отвести взгляд: