Книга Десять ли персиковых цветков, страница 220 – Тан Ци

Чем больше я размышляла, тем больше мне хотелось вовсе перестать думать. Я закрыла руками лицо, из глаз хлынули слезы. Что, если он скажет «да»? Что, если на все мои вопросы он ответит «да»?

Не знаю, убила бы я его за это?

Ми Гу с тревогой в голосе спросил:

– Так вы встретитесь с ним, тетушка?

Я глубоко вздохнула.

– Нет. Передай ему: пусть забудет дорогу к Цинцю. Завтра я пойду к Небесному владыке, чтобы расторгнуть помолвку.

Спустя долгое время Ми Гу вернулся. Помолчав, он сказал:

– Его Высочество выглядит ужасно. Принц не отходит от ворот седьмой день…

Едва взглянув на него, я глотнула вина и ничего не ответила.

Ми Гу мялся в стороне.

– Его Высочество велел передать вам: помните ли вы, как когда-то пообещали, что, если он увлечется какой-нибудь девицей в мире смертных, вы запрете его в Цинцю? Если в мире смертных взор его не привлекла ни одна девица, кроме той, что как две капли воды была похожа на вас, и всю свою жизнь он заботился только о больной матери, сдержите ли вы свое обещание?

Я швырнула кувшин на пол и закричала:

– Нет! Что за дурость лезет ему в голову?! Прочь! Гони его прочь! Видеть его не желаю!

К сожалению, в глубине души я знала: дело не в том, что я не хочу его видеть. Дело в том, что прошлое встало между нами стеной и я не знала, как взглянуть Е Хуа в глаза.

На следующий день я так и не отправилась на Небеса, чтобы расторгнуть нашу помолвку. Я решила подождать, когда у меня появится для того настроение, и подозревала, что оно появится нескоро.

За вторым днем пошел третий, за третьим – четвертый, за четвертым – пятый. Ми Гу доложил, что Е Хуа все еще стоит у ворот, не сдвинувшись ни на шаг. Я пригрозила Ми Гу, что, если он еще раз произнесет при мне имя принца, я верну его в древесную форму и оставлю так на десятки тысяч лет. Ми Гу послушно умолк.

Я почти перестала пить, потому что с того момента, как узнала, что Е Хуа ждет у ворот Цинцю, чем больше я пила, тем ярче были чувства, а с ними возвращалась боль и пропадал сон.

Не зря говорят: крыша прохудится – дождь будет лить всю ночь^[129]. Беда не приходит одна. Когда на рассвете я проснулась в самом отвратительном расположении духа, то вновь ощутила колебания силы, которой пятьсот лет назад запечатала Цин Цана в колоколе Императора Востока.

У меня замерло сердце. Воистину, наступили смутные времена. В последние дни неприятности сыпались одна за другой, но перед этой «неприятностью» меркли все остальные. Очевидно, бывший Темный владыка не сидел все эти годы сложа руки и накопил достаточно сил, чтобы вырваться из колокола Императора Востока.

Я наспех умылась и велела Ми Гу немедленно отправиться в персиковый лес, чтобы рассказать Чжэ Яню о случившемся и позвать его на помощь.

Пятьсот лет назад, когда Цин Цан впервые попытался сломать печать колокола, я с трудом вернула ее на место. Однако колокол сильно пострадал в ходе сражения, и мне пришлось потратить добрую половину своего совершенствования на его восстановление. Сейчас мне хватало здравомыслия, чтобы понять: оставшихся сил недостаточно, и неважно, атакую я в лоб или попытаюсь взять хитростью, Цин Цану я не соперник.

Бывший Темный владыка и в лучшие свои времена не славился добротой, а уж теперь, вырвавшись на волю после многолетнего заточения, наверняка первым делом восстановит артефакт губительной силы и в приступе слепой ярости спалит дотла мир бессмертных, а за ним – и три тысячи великих миров.