Книга Записки у изголовья. Книга 1, страница 106 – Тан Ци

Лисичка смотрела, как он подошел к вонзившемуся в дерево длинному мечу и, сняв с клинка рассеченный лепесток, внимательно посмотрел на него против света. Фэнцзю вспомнила, что меч в руках Дун Хуа – это, должно быть, кинжал, который принц Лянь Сун собирался подарить Чэн Юй на день рождения. Сейчас Верховный владыка с помощью цветов колокольчиков Будды проверял вес и скорость меча. Окажись меч слишком тяжел или медлителен, поток ветра, созданный клинком, только бы сдул лепестки, но никак не разрезал их. В глазах владыки появилось хорошо знакомое Фэнцзю выражение спокойного сосредоточения. То самое выражение, которое было для нее самым прекрасным.

Когда владыка вынул меч из дерева, дождь из цветов пролился вновь. Небрежный взмах Дун Хуа – и рассеченные лепестки затанцевали в потоках ветра…

На вытянутую лапку Фэнцзю опустился крохотный иссеченный лепесток. Фэнцзю изумленно посмотрела на него, а когда подняла голову, то увидела лишь уходящий силуэт в вихре опадающих цветов.

Однажды они уже были так близко, подумала она, но он не заметил ее. Ни тогда. Ни сейчас.

И винить Дун Хуа было не за что. Он не знал, что она Фэнцзю из Цинцю, не знал, что она любит его, и не знал, каких усилий ей стоило просто оказаться рядом. Просто не судьба. Они просто не могут быть вместе. Любовь не обрести даже ценой немыслимых усилий. Она сделала все возможное и невозможное – и не достигла желаемого. Нужно сдаться. Пускай они не предназначены друг другу. Она может сдаться и избежать бóльших сожалений.

В голове Фэнцзю вновь зазвучали два голоса. Один принадлежал ее слабому «я», другой – сильному. Сы Мин мягко погладил лисичку по голове, вздохнул и понес ее прочь от сада с лотосовым прудом. Фэнцзю слышала разговор в своей голове так отчетливо, как если бы его нашептывали ей на ухо:

– Печально расставаться?

– О чем печалиться? Однажды мы встретимся вновь.

– Но в вашу следующую встречу ты взглянешь на него с совершенно другими чувствами.

– Я сберегу в памяти все, что важно сберечь. Разве не он утратил мою любовь? Печалиться должен он.

Но почему-то по щекам потекли слезы. Соленые капли сорвались вниз и упали на рассеченный лепесток, лежавший у нее на лапке. Казалось, цветок плачет о своих ранах вместе с ней, вместе с ней избывает печаль. Не выдержав, она снова обернулась, но ее затуманенному взору предстали только падающие, что благодатный снег, лепестки. На мир опустилась тишина.

Она осторожно начертала лапкой на ладони Сы Мина:

«Позже все будет хорошо?»

Сы Мин замер, и эта заминка показалась Фэнцзю вечностью. Наконец его рука, вновь пересекая приличия, скользнула по ее макушке, даря успокоение.

– Да, ваше высочество, все будет хорошо.

* * *

Потом наступил тринадцатый день девятого лунного месяца, день, благоприятный для заключения браков, проведения жертвоприношений, освящения храмов и уборки домов. Все Тринадцатое небо праздновало свадьбу Дун Хуа и Цзи Хэн. Свадьба, что полагалась торжеством невиданного размаха, прошла неожиданно скромно. Кроме небольшого застолья в Рассветном дворце, никаких других празднований на Небесах не последовало, что в целом соответствовало манере Дун Хуа вести дела.

Изначально Фэнцзю собиралась покинуть Небеса в ту же ночь. Перед уходом она воспользовалась печью на кухне в доме Сы Мина и пожарила несколько сладких картофелин. Завернув готовый картофель в платок, она забросила его себе на спину и тихо отправилась на Тринадцатое небо.