Книга Записки у изголовья. Книга 1, страница 196 – Тан Ци

* * *

Вокруг источника Развеянных тревог все лежало в руинах. Четыре столба рухнули. От чистейшего изумрудного ручья не осталось и следа. Единственное, что осталось невредимым в окрестностях столбов, – дерево Бимба. Снаружи уже высоко поднялось солнце, но внутри силового поля по-прежнему царила непроглядная тьма. По четырем углам стояли на страже четыре питона, их огромные глаза сияли красным, как горящие фонари. Они сторожили силовое поле, окутанное густой синей дымкой. Внутри него парила в воздухе дева в белом одеянии с закрытыми глазами. Ее длинные черные волосы струились, как чернильный шелк. Было непонятно, без сознания она или крепко спит. За пределами разрушенных колонн наружу рвался свирепый вихрь.

Дун Хуа остановился в воздухе и пристально посмотрел на Фэнцзю, заключенную в силовом поле. Несмотря на общую бледность, ее грудь все еще вздымалась. Хорошо. Он вздохнул с облегчением, хотя выражение его лица не изменилось. По правде, он знал, что она очень красива, но из-за того, что владычица Цинцю всегда была такой сияющей и радостной, внимание людей часто привлекала ее личность. Сейчас, когда она неподвижно парила внутри силового поля, резко обозначились ее изящные черты. Однако белые одежды были ей не к лицу. Куда больше ей пошел бы алый, цвет паучьей лилии.

За долгие годы Дун Хуа повидал немало красавиц. Фэнцзю, возможно, не была самой красивой, но судьба та еще шутница. Все красавицы, какими бы соблазнительными они ни были, никогда не могли произвести на него впечатление. Только она, ее улыбка, хмурый взгляд, смущение, даже гримасы, которые она ему корчила, – он помнил все до единой. Каждый образ был кристально ясен в его сознании.

Лянь Сун сказал, что в прошлом она была его лисичкой. Хорошо, если так. Но если нет, для него это не имело значения.

В воздухе зазвучали негромкие буддийские напевы, перемежавшиеся с трелями флейты, – лишь на миг, а затем снова смолкли. Он опустил взгляд, остановившись на владычице неразлучников и ее распростертых подданных.

Он холодно отчеканил:

– Что это за силовое поле?

Не понимая, почему Верховный владыка лично явился сюда, все застыли в оцепенении, не в силах ответить. Господин Мэн, который был другом Фэнцзю и очень переживал из-за ее заточения, наконец сложил руки в жесте почтения:

– Владыка, принцессу Цзюгэ удерживает не силовое поле. Это сон Аланьжэ.

При имени «Аланьжэ» Сянли Мэн заметно вздрогнул, и все, кроме Цзи Хэн, склонились еще ниже.

Господин Мэн пересказал историю, и она оказалась следующей. По древним преданиям, Аланьжэ была редкой красавицей. Она умерла тяжкой смертью и так и не смогла переродиться. Ее душа превратилась в лабиринт снов и странствовала по долине Песнопений. Каждый, кто попадал в ее сон, погружался в чувства, что Аланьжэ испытала при жизни, и попадал под власть ее внутренних демонов. Те, кто не был достаточно силен, никогда не могли выбраться. Они оставались в вечном сне до тех пор, пока их божественные силы не истощались и они сами не превращались в дым.

Когда принцесса Цзюгэ заблудилась в змеином строю, она, должно быть, попала в сон Аланьжэ в то самое время, когда он проплывал мимо. Аланьжэ воспитали четыре питона, что жили в этих столбах. Они, должно быть, подумали, что принцесса Цзюгэ – это Аланьжэ, и поэтому решительно встали на ее защиту, не позволяя никому подойти. Помимо того, что заплутавший мог выйти сам, существовал и более безопасный способ покинуть сон Аланьжэ: друг или любимый зачарованного сном мог войти в сон и вернуть заплутавшую душу. Но в сложившейся ситуации, чтобы войти в сон и вывести принцессу Цзюгэ, нужно было сначала пройти питонов. Сразиться с четырьмя питонами было несложно, но сон Аланьжэ был всего лишь изменчивой иллюзией. Он превращался в явь, только когда кто-то входил в него. Эта явь обретала форму бледно-голубого силового поля. Созданный во сне мир был необычайно хрупок. На поле боя всегда неспокойно. Если сон по неосторожности нарушить, принцесса Цзюгэ могла получить тяжелые ранения или даже погибнуть.