Книга Записки у изголовья. Книга 1, страница 42 – Тан Ци

Фэнцзю успела раскаяться, разозлиться, взвесить все за и против и наконец прийти к твердому решению: она все вытерпит и никогда не признается, что она на самом деле владычица Цинцю, и до последнего будет притворяться самым что ни на есть настоящим платочком. Весьма вероятно, что рано или поздно Дун Хуа надоест и он ее выкинет.

Когда она все продумала, то на краткий миг почувствовала облегчение. Только что ей пришлось запечатать четыре чувства познания из пяти, чтобы ее не раскусили. Однако таким образом выяснить, куда ее занесло, было трудновато, поэтому она потратила немного сил, чтобы применить небесное зрение ^[35].

Моргнув, она разглядела, что они оказались во дворце Дун Хуа, скорее всего на заднем дворе. Насколько хватало взгляда, стену оплетали ветви деревьев прозрения и возрождения. Их темно-зеленые изгибы были до того причудливы, что казалось, будто стену наполовину заслонила расписная ширма.

Изящные лозы дрогнули, и в круглом проходе показалась фигура в лунно-белых одеждах. К Дун Хуа пожаловал не кто иной, как высший бог Чжэ Янь, хозяин десяти ли Персикового леса, веками не покидавший свои владения и не обращавший внимание на дела суетного мира. За ним торопливо шагал Колобочек.

Фэнцзю сперва растерялась, а когда пришла в себя, то немедленно восхитилась сообразительностью Колобочка. Он обратился за помощью к достаточно высокопоставленному и снисходительному Чжэ Яню вместо того, чтобы отправиться к своей матушке, которая никогда не упускала случая пошутить над бедственным положением племянницы. Все же Фэнцзю недооценила любовь Колобочка к ней. В груди у нее потеплело от благодарности к этому чудесному малышу.

Чжэ Янь некоторое время сыпал приличествующими ситуации любезностями, восхищаясь и садом Дун Хуа, и мастерски выполненной в виде благовещего зверя ^[36] курильницей для благовоний, что стояла рядом. Только когда Колобочек нетерпеливо подергал его за рукав, Чжэ Янь неспешно подошел к теме спасения Фэнцзю:

– Не стану скрывать, уважаемый брат, сегодня меня к тебе привело одно, по правде сказать, пустяковое дельце.

Он выдвинул Колобочка из-за своей спины и продолжил:

– Этот озорник, воспользовавшись тем, что я отлучился пообедать, взял поиграть вышитый платок, что я принес от его матушки. Вернулся он очень грустным. Сказал, что потерял платок, а ты его подобрал.

Чжэ Янь, помедлив, притворно вздохнул:

– Ладно бы он потерял обычный платок. Однако этот платок вышила для дочери вечно странствующая бабушка этого сорванца. Она попросила меня передать его ей, когда я решу в следующий раз подняться на Небеса. Похоже, этот платок имеет особенную ценность, так что мне не осталось ничего другого, кроме как прийти к уважаемому брату с просьбой его вернуть.

Сперва Фэнцзю беспокоилась, что Чжэ Янь не справится с Дун Хуа. Если бы он издалека начал с вежливого: «Не видел ли уважаемый брат вышитый платок?», она была готова побиться об заклад, что Верховный владыка невозмутимо ответствовал бы: «Не видел». Однако Чжэ Янь так умело подобрал слова, что отрезал Дун Хуа этот путь. Фэнцзю была готова рукоплескать Чжэ Яню стоя. Не зря говорят: «Чем старее имбирь, тем он острее». У древнего феникса были века, чтобы освоить искусство спора.

Она уже радостно высунулась из рукава Дун Хуа, ожидая, когда тот смиренно и со всей вежливостью отдаст ее Чжэ Яню. И впрямь – длинные тонкие пальцы Дун Хуа скользнули в рукав, но она недооценила уровень бесстыдства Верховного владыки. Даже не коснувшись Фэнцзю, его палец создал точно такой же платок, в какой превратилась она, вдобавок аккуратно сложенный. Его владыка и передал Чжэ Яню, сопроводив спокойным: