Книга Ань-Гаррэн: Белая ворона в мире магии, страница 16 – Мишель Фашах

Минут через пять мне продемонстрировали мой же проект, преображенный до неузнаваемости. Конструктивные особенности, гарантирующие, что обувь не слетит даже после целого дня носки, были бережно сохранены. Я когда-то носила подобные туфли и не могла не оценить их удобство. Кивая и бормоча «Прекрасно, спасибо», я покинула дом новоиспеченного знакомого. Или, если быть точнее, нас оттуда выдворили. Это стало моим первым знакомством с недовольным эльфом, который и не думал скрывать своего раздражения.

На этом мои силы меня покинули. Мы направились обратно, по пути закономерно проводив портного до его дома, а затем и лекаря до храма. Мужчины всю дорогу что-то оживленно обсуждали, но я улавливала лишь одну восьмую часть их речи. Сложности перевода совершенно не прельщали — я предпочла отключиться и молчать.

В свою комнату я буквально рухнула. Не поблагодарив никого и не потрудившись раздеться, я отключилась на кровати.

Утром обнаружилось, что кто-то, по всей видимости, пытался меня раздеть, но остановился, сняв только обувь и ослабив шнуровку корсета. Платье было безжалостно измято, и пришлось прибегнуть к помощи одной из однообразных служанок. На завтрак я спустилась в темно-синем платье, идеально соответствовавшем моему угрюмому настроению. После трапезы я заметила Антенчика, стоявшего в дверях. Он поспешно поприветствовал королевскую семью и удалился куда-то в компании Лимонада.

В этот день наши занятия закончились раньше обычного. Пришел лекарь, и совместными усилиями учительница и Алешка объяснили мне, что я — не совсем обычный пациент. Нормой в этих краях считалась магическая предрасположенность, проявляющаяся в той или иной степени, которой у меня попросту не было. Хорошей эту особенность назвать было сложно. Да, на меня не действовали иллюзии и проклятия, но меня нельзя было исцелить обычной магией, а животный или растительный яд убил бы меня со стопроцентной вероятностью, ибо, кроме магии, по сути никто не знал, как с этим бороться. Магический булыжник, пущенный в меня, превратил бы мою черепушку в лепешку, а вкусовые иллюзии, наведенные на еду, никак не могли помочь мне полюбить ее. Так и раскрылась тайна безвкусных трапез королевской семьи.

Но Антенчик оказался не так прост. Он владел какой-то древней техникой оздоровления, основанной на воздействии на мои жизненные энергетические потоки — что-то вроде китайской медицины. Я никогда не была против иглоукалывания и массажа, и потому даже немного обрадовалась. Оставшись наедине с доктором, я почувствовала, как нарастает некая проблема. До меня дошло, что за ворохом событий и языковых знаний, которые мне пытались впихнуть в голову, я совсем забыла о своей животной стороне.

Доктор был хорош собой, приятно пах, говорил мягким тембром — и это было проблемой. Длинные, но сильные пальцы касались меня, что-то где-то сжимали, и вообще, это сводило меня с ума. А он делал вид, что совершенно не понимает, отчего я так прерывисто дышу. После его ухода я отказалась идти на ужин, зарылась в одеяло и не выходила на контакт до самого утра.

Моя пытка продолжилась и на следующий день, теперь у меня был некоторый перерыв между учебой и визитом к лекарю. Меня отругали за пропущенный ужин и продолжили свои мучительные штуки. Думать я уже ни о чем не могла, этот мужчина был, по всей видимости, наиболее нормальным по своей физической форме среди окружающих меня андрогинов и блондинистых личностей, и женское естество требовало близости с этим, казалось бы, единственным нормальным мужчиной. Сгорая от стыда, я намекнула, а затем и прямо заявила о своем желании. В ответ получила — лишь сухое, отрезвляющее: «Потерпи».