Книга Прядильщица Снов, страница 139 – Тория Кардело

«Нет, оставаться здесь невозможно. Нет смысла цепляться за отдельные хорошие моменты, когда жизнь в целом — сплошная боль и унижение».

«Завтра. Завтра я сделаю это. А сегодня… сегодня я просто буду наслаждаться последними часами в этом мире. С семьёй. С котом. С воспоминаниями».

Она быстро приготовилась ко сну и, погасив свет, залезла под одеяло. Несколько минут смотрела в темноте на размытый силуэт картины над кроватью. Потом закрыла глаза и почти сразу провалилась в глубокий, тягучий сон.

И снова — зеркальный зал. И снова — изумрудное платье, рыжие кудри, стройная фигура. И снова — отражение, которое движется независимо от неё.

Но сегодня в глазах отражения Аля видела что-то новое. Не просто приветливость или приглашение. А нетерпение. Жажду. Почти голод.

— Ты обещала, — голос отражения теперь больше походил на шелест ветра в кронах деревьев, чем на человеческую речь. — Ты обещала мне, что мы окончательно станем одним целым.

— Я знаю, — ответила Аля. — Я помню своё обещание.

— Но ты не выполнила свою часть.

— Я всё сделаю. Завтра. Обещаю.

— Завтра, — эхом отозвалось отражение. — Завтра может быть поздно. Я не могу ждать вечно.

— Сегодня, — поправила себя Аля. — Я имею в виду, сегодня. Как проснусь.

Отражение протянуло к ней руки — бледные, тонкие, почти прозрачные.

— Не обмани меня, — шепнуло оно. — Не заставляй ждать. Я дам тебе всё, о чём ты мечтаешь. Красоту. Любовь. Счастье. Тебя будут обожать. Тебя будут любить. Тебя никогда больше не назовут уродиной.

Эти слова отозвались в сердце Али болезненным эхом. Как часто она мечтала услышать: «Ты красивая». Как часто она представляла, каково это — быть любимой. Как часто она плакала по ночам от отчаяния и одиночества.

— Я приду, — пообещала она, глядя в зелёные, нечеловечески яркие глаза своего отражения. — Сегодня. Как только проснусь.

И где-то в глубине души понимала: это правда. Сегодня она сделает последний шаг. Перейдёт последнюю черту. И станет той, кем всегда хотела быть.

Или потеряет себя навсегда.

Полина

Они стояли у входа в её подъезд — типовая девятиэтажка времён поздней советской эпохи. «Как же я ненавижу этот дом», — думала Полина, глядя на облупившуюся серую краску, исписанную маркерами дверь и ржавые перила. Унылая постройка в унылом Зимнеградске — этом богом забытом месте с его вечной серостью, будто всё за окном снимали через пыльный фильтр.

Полина поёжилась от промозглого осеннего ветра.

«Ненавижу весь этот жалкий городишко».

Роман прижал её к стене, и их губы слились в поцелуе. Полина покорно приоткрыла рот, позволяя углубить поцелуй, но внутри — пустота. Ничего. Ни единой струны. Ни жара, ни трепета, ни дурацких бабочек в животе, о которых болтают в идиотских фильмах. Только мятный привкус напоминал о том, что она целовалась с живым человеком, а не с манекеном.

«Что со мной не так?» — мысль скользнула холодной змейкой. — «Почему я не могу почувствовать хоть что-то?»

Слёзы покатились по щекам сами собой, хотя она не собиралась плакать. Просто горячие капли стекали по лицу вместе с каплями начинающегося дождя. Роман не заметил. Конечно, не заметил. Он никогда ничего не замечал.

— Ты завтра придёшь в школу? — спросила Полина, когда он наконец оторвался от неё.

— Не знаю, — он пожал плечами со своей фирменной небрежностью, которая сначала показалась Полине такой привлекательной, но теперь скорее раздражала. — Школа — не то, о чем мне хочется сейчас думать…