Книга Прядильщица Снов, страница 137 – Тория Кардело

Мама несколько секунд молчала, разглядывая Алю, словно пыталась найти подвох. Потом вздохнула.

— Ну, пойдём посмотрим, что у тебя получилось.

На кухне она увидела накрытый стол, запеканку, уже вынутую из духовки и исходящую ароматным паром, салат из свежих овощей, нарезанный хлеб.

— Ну надо же, — она с удивлением всплеснула руками. — Прямо настоящий семейный ужин.

Аля несмело подошла к маме и обняла её — впервые за очень долгое время. От мамы пахло её любимыми духами — лёгкими, цветочными, с нотками ванили. И ещё — осенним холодом улицы и немного — усталостью, тщательно замаскированной за вечным жизнелюбием.

— Прости меня, мамочка, — прошептала Аля, вцепившись в мамину кофту, как делала в детстве, когда становилось страшно. — Я больше никогда не буду так себя вести. Обещаю.

Мама сначала напряглась, но потом расслабилась и погладила дочь по голове.

— Ладно, прощаю, — сказала она, отстраняясь. — Но чтобы это больше не повторялось. Я понимаю, возраст у тебя сложный, но это не оправдание для такого поведения.

— Я знаю, — кивнула Аля. — Я всё понимаю.

— Ну хорошо, — мама сняла кофту, повесила на спинку стула. — Давай попробуем твою запеканку. Надеюсь, она такая же вкусная, как выглядит.

Мама кивнула, и они вместе стали готовиться к ужину. Напряжение постепенно уходило из маминых плеч, взгляд теплел. Она рассказывала о своём дне на работе, о сплетнях коллег, о планах на выходные. Аля слушала, поддакивала, задавала вопросы — так, как делала в детстве, когда они с мамой были ближе.

Конечно, не всё получилось идеально. Мама всё ещё время от времени бросала настороженные взгляды, словно ожидая новой вспышки. Она несколько раз упомянула, что Аля «стала совсем взрослой» — и это прозвучало не как комплимент, а как-то горько. И когда Аля спросила, нравится ли запеканка, мама ответила: «Неплохо, хотя могла бы поменьше соли положить». Но в целом атмосфера была мирной, даже тёплой.

Когда пришёл папа, усталый, но довольный (его проект наконец одобрили), ужин начался по-настоящему. Они сели за стол все вместе — сегодня Аля не собиралась убегать в свою комнату, прятаться от еды и жалеть о набранных килограммах. Сегодня они сидели втроём за столом, освещённым тёплым матовым светом люстры, ели запеканку, приготовленную Алей, пили чай — и разговаривали.

Аля чувствовала странное воодушевление.

Обычно мрачная и молчаливая за семейными трапезами, сегодня она рассказывала о школе (умолчав, конечно, о конфликте с Полиной), о своих рисунках, которые начала выкладывать в сеть, о планах стать дизайнером.

— Только не говори мне, что собираешься делать татуировки, — усмехнулся папа.

— Не-е-т, — засмеялась Аля. — Я имела в виду графический дизайн. Или иллюстрации. Я недавно начала брать заказы на портреты, представляешь?

Ещё вчера она бы постеснялась об этом говорить, но теперь отчего-то ужасно хотелось, чтобы родители гордились ею. Хотя бы в этот последний вечер.

— Надо же, — удивилась мама. — А я и не знала, что ты так серьёзно увлеклась рисованием.

— Я давно рисую, — пожала плечами Аля. — Просто… не показывала.

Рыжик, почти всегда напоминавший о себе во время семейных ужинов, вдруг запрыгнул к Але на колени и начал мурчать. Она погладила кота по пушистой шёрстке, чувствуя, как внутри разливается тепло.