Книга Прядильщица Снов, страница 279 – Тория Кардело

В глубине его синих глаз мелькнула неуловимая вспышка боли, но почти мгновенно погасла, утонув в привычной маске холодного совершенства.

— Александра, милая, что ты говоришь? — голос прозвучал сладко, как сироп, но как никогда фальшиво. — Неужели ты хочешь вернуться в тот кошмар?

И тогда Алю прорвало. Горький, истерический смех вырвался из горла, смешавшись со слезами. Это было надрывное отчаяние на самой грани между безумием и просветлением.

— Да, хочу! — она буквально выкрикнула эти слова, давясь смехом и соленым вкусом собственных слез. — И я просто Аля. Алька Кострова из десятого «А», а ты… — её голос дрогнул, — ты просто Роман Ларинский, помнишь? Что эта ведьма сделала с тобой?

Он застыл на месте, будто наткнулся на невидимый барьер. Привлекательные черты исказились в искреннем недоумении, отчего он вдруг показался почти… человечным.

— О ком ты говоришь, Александра? — в его обычно бархатном голосе проскользнула легкая дрожь. Этой едва уловимой нотки страха оказалось достаточно, чтобы в ней вспыхнула надежда.

Аля сделала шаг вперед, затем еще один, пока не оказалась так близко, что могла разглядеть мельчайшие детали его лица — золотистые крапинки в радужке, родинку на скуле, легкую неровность бровей, которую не замечала раньше. Всё это было так знакомо, так дорого…

— Рома, — прошептала она нежно, будто говорила о чём-то невероятно ценном и трепетном. — Помнишь, как ты спас меня на том мосту? Я стояла там, на краю, готовая шагнуть в пустоту. А ты появился из ниоткуда. — Её пальцы дрогнули, когда она осторожно коснулась его щеки. — Отогнал этих дураков. Удержал. Не дал мне совершить самую страшную ошибку.

В его глазах, как луч света в тёмной комнате, мелькнул слабый проблеск осознания.

— Помнишь, как ты порвал мою картину-ключ? — продолжала она, чувствуя, как голос становится тверже. — Ты знал, что она ведет сюда, к Агате. Знал, чем это закончится.

Его зрачки расширились. Грудь вздымалась неровно, словно он только что пробежал марафон.

— Помнишь, как мы недавно вместе прогуляли школу? — её пальцы сжали его руку, и она почувствовала, как под кожей дрожат сухожилия. — Два самых лучших дня в жизни? Ходили в кино на тупой ужастик, тусовались в заброшке, ели пиццу у тебя дома? Ты тогда сказал, что тебе нравится моя искренность…

По его лицу пробежала судорога — словно внутри него боролись две сущности, два сознания. Его пальцы сжали её с такой силой, что стало больно, но она не отдернула руку.

— Помнишь, как мы рисовали друг на друге лунными красками? — шептала она, чувствуя, как слезы катятся по щекам. — А потом увидели эти узоры в реальном мире? Это было доказательство — наши чувства настоящие не только здесь, но и там.

Его руки задрожали сильнее. Он сглотнул с таким усилием, словно в горле у него застрял камень.

— Помнишь, как мы были вместе там, в том, живом мире? — её голос сорвался, превратившись в хриплый шепот. — Ты смотрел на меня — на настоящую меня, Рома. Не на эту идеальную куклу, а на обычную девчонку с лишним весом и веснушками. — Она прижала его ладонь к своей щеке, чувствуя, как она трясётся. — И в твоих глазах не было отвращения или жалости. Только тепло и понимание.

Между ними повисла тишина, густая, как туман. И вдруг его глаза наполнились осознанием, таким острым, таким живым, что у неё перехватило дыхание.