Книга Прядильщица Снов, страница 281 – Тория Кардело

— Они нашли тебя? — в этих трёх словах заключалась целая вселенная ужаса.

Каждое — острое, ранящее, неумолимое. Так странно было слышать свой приговор из чужих уст — будто смерть становилась реальной, только когда её признавал кто-то ещё.

Горло Али сжалось, как от невидимой петли. В ушах нарастал гул, подобный приливной волне. Перед глазами заплясали чёрные пятна, сливающиеся в причудливые узоры. Кожа покрылась липким, холодным потом, одежда прилипла к спине мерзкой плёнкой.

Дышать стало тяжело, но она заставила себя кивнуть. Даже столь обыденный жест дался с невероятным трудом.

— Да, — тихо произнесла она, и слёзы снова выступили на глазах — горячие, солёные, обжигающие. Они текли по щекам, оставляли после себя дорожки, капали с подбородка на воротник платья, образуя тёмные пятна, похожие на кровь. — Это правда, Рома.

Боль от каждого слова проникла в каждую клеточку её тела, каждый закоулок души.

— В том мире… в настоящем мире… я умираю.

Последнее слово вырвалось почти беззвучно. Произносить его вслух — всё равно что самой заколачивать крышку собственного гроба.

Роман отшатнулся, словно от удара в живот. В его глазах появилась растерянность ребёнка, столкнувшегося со смертью. Непонимание. Отрицание. Отчаянный, детский отказ принимать неизбежное.

— Я видела это, — продолжала Аля, потому что теперь, начав говорить, не могла остановиться. Слова лились сами, как кровь из полученных ран. — В зеркале. Машина… она сбила меня. В Зимнеградске. Я лежала на асфальте, вся в крови. Наверное, сейчас я в больнице. Может, в коме. Может…

Голос сорвался, превратился в хрип. Последнее она не могла произнести вслух — «может, уже умерла». Слова болезненным комом застряли в горле.

Роман сделал шаг назад, отчаянно осматривая комнату, будто искал выход, решение, малейшую зацепку, чтобы опровергнуть услышанное. Его пальцы судорожно сжимались и разжимались, ногти впились в ладони, оставив красные полумесяцы на коже.

Потом он снова посмотрел на неё. В его взгляде было столько боли, что у Али перехватило дыхание.

— Я хочу попросить Прядильщицу снов вернуть меня в настоящее тело, — каждый звук пришлось вытаскивать из себя клещами, но она всё же сказала это. — Чтобы… чтобы умереть просто собой.

Она произнесла своё настоящее имя, как заклинание, как последний якорь в этом мире фантомов:

— Алей Костровой. Без перехода на Ткань Снов.

Глаза Романа наполнились смесью недоверия и отчаяния, словно его мозг отказывался обрабатывать услышанное.

— Но пока есть возможность…

Трясущейся рукой она коснулась его лица; пальцы скользнули по скуле, мягко провели по лбу, словно проверяя температуру, смахнули тёмную прядь. От такого простого, человеческого тактильного момента сердце сжалось в комок горячей боли.

— Я хотела попрощаться с тобой. Здесь.

Каждая клеточка её тела запомнила этот момент — текстуру его кожи под подушечками пальцев, едва заметную дрожь в мускулах, биение височной артерии.

Внутри что-то лопнуло. Не с громким треском, а с тихим, едва слышным звуком — должно быть, так ломается сердце. Боль кислотой разлилась по груди, оставляя после себя выжженную пустыню там, где когда-то цвели чувства.

— Я никогда не думала, что со мной может случиться что-то хорошее, — слова тонули в рыданиях, прерывались всхлипами, застревали в горле. — Вся моя жизнь была… серой. Пустой. Я была никем, понимаешь? Просто занимала место. Дышала. Ела. Спала. Существовала, но не жила.