Книга Прядильщица Снов, страница 280 – Тория Кардело

— Черт… — в одном этом слове уже не было гладкой театральности Ноктюрна — лишь глухое отчаяние Романа. Её Романа, с которым сделали что-то страшное.

— Она погрузила меня в сон за то, что я раскрыл всю правду тогда, на мосту, и порвал картину. Она поняла это… — выдохнул он, поражённо осматриваясь по сторонам. — Аля, что ты тут…

Она не дала ему договорить. Бросилась в его объятия, вжалась всем телом, вдыхая его настоящий запах — не приторную сладость Ткани Снов, а его живого, настоящего.

— Всё хорошо, — прошептала она, уткнувшись лицом в его плечо. — Я просто сплю… Рядом с тобой. С моим символом надежды среди вечного кошмара.

Она ощущала его тёплые, живые руки на своей талии.

Они тряслись, но в этой дрожи чувствовалась не слабость, а невероятная сила пробуждающейся жизни.

Когда Аля подняла голову, их взгляды встретились. В его глазах бушевала целая буря эмоций — боль, страх, надежда, нежность, решимость. И что-то еще, глубокое и всепоглощающее, заставляло даже самые страшные кошмары на миг замереть и отступить.

Любовь.

Он бережно коснулся её лица, пальцы скользнули по щеке, стирая слезы. Его прикосновение согрело её уютным пламенем камина в осеннюю ночь. Кончики пальцев провели по линии подбородка, остановились на губах, словно запоминая каждую черточку, каждую неровность.

— Аля, — он произнёс её имя, как клятву, как молитву, как единственную истину в этом мире иллюзий. — Моя Аля.

Она не могла дышать, потому что внутри все трепетало натянутой струной. Её тянуло к нему с неумолимой силой, как планету к солнцу.

Аля почувствовала его губы на своих — мягкие, теплые, настоящие. В этом нежном трепетном поцелуе ей почудился привкус самой жизни — неидеальной, но такой драгоценной. Вкус слез, смеха, утрат и обретений. Вкус правды.

Время остановилось. Исчез страх, боль, одиночество. Остались только они — два человека, держащиеся друг за друга среди бури.

И в этот момент она поняла — она нашла свой первый символ надежды. Любовь. Не иллюзорную, не идеальную, а настоящую. Любовь, которая принимает тебя целиком — со всеми изъянами, страхами, несовершенствами. Любовь, которая видит красоту в самой сути, а не во внешней оболочке.

Любовь, ради которой стоит бороться. Стоит жить.

Когда их губы наконец разомкнулись, он посмотрел ей в глаза с непоколебимой решимостью.

— Мы выберемся отсюда, — его голос прозвучал твердо, как сталь. — Я обещаю. Мы вернемся в настоящий мир. Вместе.

И она верила ему. Верила всем сердцем. Потому что в мире иллюзий нашла самую настоящую реальность — их чувства.

Но внезапно Роман оторвался от неё, будто получил удар током. Посмотрел в ближайшее зеркало, и Аля увидела, как его лицо буквально на глазах потеряло краски — губы побелели, кожа приобрела мертвенно-серый оттенок, словно кто-то выкачал из него всю жизненную силу. Глаза расширились до невероятных размеров, наполнились первобытным ужасом. Дыхание сбилось, превратившись в прерывистые, хриплые всхлипы.

«Что происходит? Ткань Снов сопротивляется?»

— Ты не просто спишь… — его голос дрогнул и сорвался, застрял где-то в горле. От его судорожного вдоха сквозь тонкую ткань совершенной белой рубашки проступили ребра. — Это всё правда, да? Ты умираешь там?..

Его пальцы впились в её плечи — не до боли, но с такой силой, что дрожь его рук передалась и Але. Каждое прикосновение обжигало, оставляло на коже незримые ожоги.