Книга Прядильщица Снов, страница 284 – Тория Кардело

— Нет, — произнёс он так тихо, что она скорее прочитала по губам, чем услышала. — Я не останусь нигде.

Четыре слова. Четыре ножа. Четыре гвоздя в крышку гроба.

И Аля поняла. Поняла весь ужас его решения. Он не останется ни здесь, ни там. Он ведь не такой, как она. Он сновидец — путешественник по Ткани Снов в собственном теле.

Он собирался исчезнуть. Раствориться. Перестать быть.

— Рома, нет, — бессильно зашептала она, цепляясь за его рубашку, как утопающий за соломинку. Пальцы немели, отказывались слушаться. — Пожалуйста, нет…

Но он только улыбнулся. Улыбнулся так печально, так нежно, что мир вокруг потерял краски.

— Я хочу, чтобы ты жила, Аля, — в его голосе больше не осталось страха — только решимость и странное умиротворение. — Жила полной, настоящей жизнью. За нас обоих.

Его пальцы коснулись её щеки и стёрли слёзы — от этого жеста внутри всё сжалось в тугой, болезненный комок.

— Обещай мне, — его голос надломился. — Обещай, что будешь жить. Не просто существовать, а жить по-настоящему. Любить. Мечтать. Чувствовать все оттенки этого мира. За нас обоих.

Аля открыла рот, чтобы сказать, что не сможет, не сумеет…

Внезапно тишину разорвал звук бьющегося стекла. Она обернулась — несколько зеркал разлетелись на осколки. Но осколки не упали — замерли в воздухе, сверкая в полумраке, как застывшие слёзы.

За разбитыми зеркалами открылся проход. Оттуда лился голубоватый свет, пульсирующий, словно живой.

И из этого сияния явилась Она.

Её силуэт выплывал из мерцающей дымки, как из самого пространства. Высокая, статная, в платье цвета полуночного неба, расшитом сапфирами; каждый камень мерцал, словно крошечное окно в иные миры. Если вглядеться, можно было заметить, что в глубине их застали целые галактики — миры из чьих-то снов.

На плечах колыхался плащ, сотканный из самого тумана, переливающегося оттенками фиолетового, синего, чёрного. Он менялся и показывал обрывки чужих сновидений — смеющиеся дети, разбитые сердца, погибшие города, несбывшиеся мечты.

В её длинных, бледных пальцах — чёрное веретено, то самое, что Аля видела на пиру. Оно вращалось бесшумно, наматывало на себя невидимые нити. Густые, темные, как сама тьма, волосы струились по полу, переплетаясь с краем мантии. Они шевелились сами по себе, извивались змеями.

Она напоминала Агату — те же острые скулы, те же привлекательные черты лица, те же гипнотические синие глаза. Но в ней совсем не осталось ничего человеческого. Только непостижимая древняя мощь.

Воздух вокруг наполнился электрическим напряжением. Густая, тяжёлая атмосфера обволакивала лёгкие, как сироп. Волосы на затылке встали дыбом, кожа покрылась мурашками.

Роман сжал её руку крепче.

Их пальцы сплелись — отчаянно, крепко, будто он мог удержать ее здесь одной силой желания. Аля почувствовала, как он напрягся, готовый броситься вперёд, заслонить её, принять удар на себя.

Перед ними стояла она. Прядильщица Снов.

Ткачиха жуткой реальности.

Та, кто в тот самый момент держала в руках нити их судеб.

Спасительница.

Или палач.

Они замерли, не дыша, не шевелясь, не смея даже моргнуть.

Роман едва подался вперед, уверенно подняв подбородок и глядя Агате прямо в глаза.

Казалось, в этом мимолетном движении было всё.

Вся его любовь.

Вся готовность умереть.

Але хотелось кричать, умолять, упасть на колени, вырвать из груди слова, застрявшие в горле комом горячего страха.