Книга Прядильщица Снов, страница 287 – Тория Кардело

Аля вспомнила, как в заброшке Роман рассказывал, что Агата неспособна контролировать собственные сны. Она могла бы спасти его от смерти, вовремя придя на помощь, но его жертва — не просто смерть, а изменение судеб. Если не станет Романа, значит, не будет и прихода Агаты в реальный мир.

В зале зеркал стало еще тише, чем прежде. Воздух сгустился до предела, словно время замерло в ожидании неизбежного. Каждый удар сердца отдавался болезненной пульсацией в висках. Каждое зеркало казалось порталом между мирами, холодным, манящим и невероятно опасным.

— Ты слишком наивен, мой дорогой сновидец, — в её голосе скользнули нотки беспокойства, которые она пыталась скрыть за привычной снисходительностью. — И слишком мало знаешь о законах бытия и мироздания… Каждый сон — это отражение желаний и страхов спящего. Ты думаешь, что можешь изменить реальность, но изменишь лишь своё восприятие…

Она не успела договорить.

Роман резко бросился вперед. Одной рукой схватил Агату, отчего она не сдержала удивлённый вздох, а другую смело просунул сквозь зеркальную поверхность. Стекло поддалось, как вода, пропустило его пальцы в глубину иного мира. В отражении вспыхнул нестерпимый, ослепительный свет.

— Нет! — крик Агаты больше не казался властным или пугающим. Скорее он напоминал безысходный вопль матери, теряющей ребёнка. — Роман, остановись! Я запрещаю тебе! Ты не понимаешь, что делаешь! Ты погибнешь!

В её голосе зазвенело отчаяние. Она пыталась высвободиться, но Роман держал крепко. Аля увидела её по-настоящему — не древнее божество, не манипулятора, а женщину, которая когда-то мечтала о ребёнке. Которая привязалась к мальчику-сновидцу настолько, что видела кошмары о его потере. Которая сейчас теряла его по-настоящему.

Но было уже поздно. Зеркало полыхало изнутри. Сначала слабые языки пламени лизнули отражение Романа, затем охватили его фигуру целиком. Его поглощал огонь — не обычный, а потусторонний, сотканный из чистой боли и памяти. Огонь из общего кошмара Романа и Агаты.

— Нет! — крикнула Аля, бросаясь к зеркалу, но жар отбросил её назад.

Роман стоял в самом центре бушующего пламени. Огненные волны взмывали вокруг, пожирая его силуэт, но он не кричал, не пытался вырваться. Его глаза встретились с взглядом Али сквозь стекло и огонь — в них не было страха, только решимость и прощание.

— Я видел этот огонь в кошмарах, — прошептал он будто сквозь толщу времени. — Теперь я часть его.

Пламя становилось ярче, беспощаднее. Не красное, а бледно-синее с алыми всполохами, как бывает лишь в самых глубоких снах. Оно пожирало его одежду, волосы, кожу, но Роман продолжал стоять, глядя на Алю. Каждая черта его лица сохраняла спокойствие, словно пламя не приносило боли, а лишь очищало.

Агата отшатнулась от зеркала, её лицо исказилось от ужаса — должно быть, это был её кошмар, её страх потерять единственное по-настоящему дорогое.

— Ты не можешь… — прошептала она. — Мои сны — это иллюзия, а не реальность!

— Каждый сон становится реальностью, если в него поверить, — ответил Роман сквозь пламя тихо, но отчётливо. — Я выбираю этот путь.

Пламя разгоралось всё выше, охватывая его фигуру, и в нём отражался блеск чёрного веретена — словно каждый оборот нити превращал страх в очищение, а вину — в жертву. Роман стоял в центре пламени, его силуэт дрожал, трепетал, становился светом и тенью. В этот момент даже чёрное веретено в руке Агаты затряслось и едва заметно застонало, будто улавливало боль потери.