Книга Прядильщица Снов, страница 290 – Тория Кардело

— Я не властна над самим мирозданием, сотворившим в том числе и меня, — она обвела рукой пространство зала, где нити продолжали свой причудливый танец. — Нам нужно уйти отсюда и не мешать. Вернётся кто-то из нас.

«Кто-то из нас? Что она имела в виду?»

Но времени на вопросы не осталось. Зал менялся всё быстрее. Пол под ногами Али пошёл рябью, словно превращался в жидкость. Стены прогибались внутрь и наружу, нарушая все законы физики. Воздух сгустился до такой степени, что каждый вдох давался с трудом.

Аля попыталась шагнуть туда, где Роман исчез в искупляющем пламени, но её ноги увязли в полу, как в зыбучих песках. Где-то над головой раздался треск — такой оглушительный, словно раскололось небо.

Аля вновь попыталась вырваться, но неумолимо сжимавшееся полотно мира толкало её вперёд. Пространство вокруг двигалось, нити становились всё плотнее и гуще, не оставляя выбора, кроме как последовать за Агатой.

Они шли по коридорам её дворца — тёмным, запутанным, кажущимся бесконечными. Он напоминал тот самый дворец, где проходил бал, но был его тёмным отражением, обратной стороной той же монеты. Стены, казалось, сочились влагой, словно плакали. Высокий потолок терялся во мраке, лишь изредка в нём мелькали чуждые созвездия.

Под ногами Али скрипели половицы — живые, дышащие, стонущие от каждого шага. Воздух насытился смесью ароматов — мёд и полынь, лаванда, пепел и тяжёлая сладость увядающих цветов.

На стенах висели картины. На первый взгляд — обычные портреты, пейзажи, натюрморты. Но стоило Але моргнуть — и фигуры на них оживали, двигались, меняли выражение лиц. Лицо молодой девушки на одном из портретов постепенно старело, покрывалось морщинами, а потом снова молодело. На другом — спокойное море вдруг вздымалось штормовыми волнами, чтобы через мгновение снова стать гладким, как стекло.

Они проходили мимо сотен дверей, разных форм и размеров. За некоторыми слышались голоса, смех, плач, шёпот. За другими — музыка или звуки природы. Третьи хранили абсолютную тишину.

Аля чувствовала, как каждая дверь зовёт её, притягивает, обещает что-то важное, необходимое именно ей, словно за каждой из них прятался кусочек её души, её желаний, её страхов.

Одна дверь — маленькая, детская, с нарисованными бабочками — манила особенно сильно. Аля замедлила шаг, почти остановилась.

— Не задерживайтесь, — Агата бросила на неё быстрый взгляд. — Здесь опасно останавливаться.

Её слова звучали обыденно, но что-то в интонации заставило Алю поёжиться. Она поспешила за ней, стараясь не смотреть на двери, не вслушиваться в их зов.

Наконец, Агата остановилась у неприметной двери из тёмного дерева. Коснулась её кончиками пальцев, и дверь бесшумно открылась.

Комната за дверью поразительно напоминала тот психологический кабинет, где произошла их первая встреча. Те же мягкие кресла, антикварный секретер в углу, приглушённый свет, даже запах — смесь старых книг, сандала и лаванды. Но здесь всё было пронизано нитями. Серебристые, золотые, синие, алые, изумрудные — они тянулись от пола до потолка, сплетались в сложные узоры, подрагивали от невидимого прикосновения. Они словно дышали, пульсировали в такт неслышной музыке. Некоторые нити соединялись с предметами в комнате, заставляя их светиться изнутри. Другие уходили сквозь стены, словно связывая это место с тысячами других реальностей. Даже воздух здесь был более плотным и насыщенным, словно в нём растворилось что-то невидимое, но жизненно важное. Каждый вдох наполнял её тело странной энергией, от которой покалывало кончики пальцев, а кожа на затылке покрывалась мурашками. Где-то в глубине комнаты заиграла музыка. Ноктюрны Шопена — те самые, что Аля слышала в кабинете Агаты перед своим первым погружением на Ткань Снов. Звуки рояля плыли в воздухе и словно материализовались в новые нити, вплетающиеся в общий узор.