Книга Соблазн, страница 34 – Лера Виннер

Отдавая меня Удо, отец говорил, что я быстро привыкну к новой жизни, потому что к хорошему человек привыкает быстрее всего.

В том, что касалось материального достатка, Бруно даже при всем желании не мог соперничать с моим мужем.

Неужели же я настолько потеряла голову от одной ночи с ним, что в самом деле позволила себе безоглядно на него надеяться?

Совершать подобную глупость для взрослой женщины, еще и побывавшей замужем, было непростительно.

Стоя под соломенным навесом и осматривая двор, я краем глаза заметила ту самую служанку, что рассказывала подруге о своих утехах с лесником.

Постыдно и горько, но теперь я в самом деле могла ее понять.

Это понимание поднимало со дна души мутное, как речной ил, тягостное чувство.

Был ли Бруно с ней столь же внимательным и страстным, смотрел ли он на нее так, словно она была самым дорогим сокровищем, самой главной женщиной в ее жизни?

Судя по восторгам, в которых рассыпалась девушка, имени которой я даже не помнила, был.

Со сколькими еще? И с каждой?..

Едва ли на свете нашлась бы женщина, способная устоять против такого, в то время как для него это было… чем? Привычкой? Стратегией действий, похожей чем-то на стратегию военную? Сделать все правильно, ненадолго, но превратиться в героя из ее грез, заставить забыться, а потом не знать ни в чем отказа?

В этой бесконечной череде безоговорочных побед герцогиня Керн могла быть только одной из многих. Вероятно, одной из самых желанных, потому что… Как он сказал? «Искренне обдавала меня презрением при каждой встрече»? Что может быть слаще, чем заставить не то что откровенно презиравшую, а едва ли вообще смотревшую в его сторону женщину почти кричать, разметавшись в его постели?

За всем, что он говорил и делал едва ли стояло нечто большее.

Впрочем, если смотреть на ситуацию трезво, ничего кроме этой случайной страсти он мне и не предлагал.

Я нуждалась в его помощи, и он выставил свои условия, которые я приняла отчасти потому, что деваться мне было заведомо некуда, отчасти — просто из упрямства.

Теперь же игра затянулась, переместилась с его поля на мое, а правила остались неизменными.

Я все еще была должна ему один день, а он очевидно собирался спросить с меня этот долг при первой же удобной возможности.

Но что после?

Вчера, когда мою голову так приятно туманило от удовольствия и жара, Бруно сказал что-то важное.

Даже не сказал, нет. Почти прошептал заполошно, смазано, мимоходом.

Это «что-то» точно касалось меня и Удо, но я запомнила слишком смутно. Что-то о том, что герцог ему пообещал.

С какой бы стати надменному даже с собственной женой герцогу Керну что-то обещать безродному леснику?

Это было не менее странно, чем тот факт, что Бруно все ее был жив после всего, что делал со мной.

Эта мысль вернула меня к идее о том, чтобы хотя бы попытаться докопаться до правды. Вопрос только, как это сделать, да и зачем. Что мне с этой правды? К чему знать чужие странные, наверняка темные и не исключено, что постыдные тайны?

Я не собиралась ни шантажировать Удо, ни углубляться в то, что могло бы до определенной степени касаться преданной ему и любящей жены.

Вся эта история началась с того, что я просто хотела уехать как можно быстрее и дальше.

Повернув голову, я неожиданно наткнулась взглядом на Бруно.

Он стоял в конюшне, и через широко распахнутые ворота я видела его в профиль. Улыбаясь, он болтал с конюхами, но свою лошадь чистил сам.