Книга Соблазн, страница 45 – Лера Виннер

Терпения и почти спокойствия, поселенных Бруно в моей душе, хватило на два неполных дня.

Первый из них я провела в причествующих ситуации хлопотах: отдавала распоряжения и писала письма, пока не онемела рука. Когда с ними было покончено, единственное, на что я оказалась способна, это упасть лицом в подушку и провалиться в глухой сон без тревог и видений.

Второй день начался с некрасивой сцены во дворе замка.

Не любившие герцога и боявшиеся его люди стенали и плакали о нем так громко, что мне пришлось выйти и, не узнавая себя, прикрикнуть на них.

Даже если бы все было правдой и Удо в самом деле был мертв, причитания и крики о нем стали бы последним, чего он сам пожелал.

Глядя в испуганные моей реакцией, но вместе с тем, как будто успокоенные ею лица, я испытала странное чувство, заставившее как можно быстрее вернуться в библиотеку.

Никто из них не любил его, но все они были преданы ему как своему единственному господину и хозяину. Удо мог жестоко наказать, даже убить любого из них, мог обращаться с ними грубо, но они привыкли к этому и ждали того же от меня.

Роль его вдовы обещала оказаться сложнее, чем мне думалось.

Еще сложнее она становилась от того, что герцог Керн не желал покидать мои мысли. Меряя комнату шагами или перелистывая книги в бессмысленной попытке отвлечься, я думала о нем больше, чем за все время нашего знакомства и совместной жизни, и это выводило из равновесия едва ли не сильнее, чем ожидание новостей.

Теперь, когда мое желание исполнилось и я могла считать себя свободной от мужа, эти мысли приобретали неожиданное для меня направление. Отчего-то вспоминались не пощечины, которые Удо время от времени отвешивал мне, не его равнодушие, не жестокость, столь естественная по отношению к другим, что я в самом деле научилась содрогаться от страха перед ним и уверенности в том, что могу испытать ее на себе. Ни разу за год и три месяцев он не пощадил ни мои чувства, ни тело. Ни разу не вызвал во мне желание прийти к нему и просто посидеть рядом, поговорить с ним просто так. Его красивый замок стал для меня почти тюрьмой, полем боя, местом, живя в котором, я вынуждена была поминутно оглядываться, где моей первостепенной обязанностью стало быть угодной ему супругой, но никак не самой собой.

И все же теперь мне вспоминалось хорошее. Его красивая и дерзкая улыбка при первой встрече — случившийся в городе проездом герцог заглянул в нашу аптеку, потому что увидел меня через витрину. Роскошный букет белых роз — он сказал потом, что именно белые цветы особенно красиво сочетаются с моими темными волосами.

Я могла не любить Удо, но не смела отрицать, что он был очень умен. Этот ум в сочетании с тончайшим колдовским чутьем не позволил ему долго оставаться в неведении — он прекрасно видел, что наши с отцом дела идут плохо. Не исключено, что даже поспособствовал этому. Но ни до, ни после свадьбы он ни разу не унизил меня напоминанием о подступающей нищете и о том, насколько этот брак был для меня вынужденным. Напротив, он ухаживал очень красиво. Как я понимала теперь, даже с большей страстью, чем за дочерью так высоко стоящего графа.

Сразу после свадьбы Удо, не особенно стесняясь в выражениях, объяснил мне, что мои обязанности жены будут ограничены спальней и тем, что предписано хозяйке этикетом. Совать нос в свои дела он запретили мне строго-настрого, но его библиотека, конюшня и оружейная, равно как и деньги, были в моём полностью распоряжении.