Книга Хризолит и Бирюза, страница 12 – Мария Озера

Я нахмурилась, и на мой немой, почти испуганный взгляд, она тут же добавила, поторопившись с улыбкой:

— Не переживай. Ты — не с остальными. У тебя будет своя, отдельная комната. Жизель говорила, что за тобой приедет Нивар Волконский. По-моему, так его зовут.

Имя отозвалось во мне эхом — тяжёлым, глубоким, будто ударило не по слуху, а по сердцу.

Огромные кованые ворота Императорского дворца были распахнуты настежь. По обе стороны стояли двое гвардейцев — величественные, как статуи, в парадной форме алого сукна с золочёными эполетами и шевронами в виде солнца, сиявшими на груди, словно их выкроили из самого закатного света. Лица — суровые, почти безжизненные, но в позе чувствовалась дисциплина, отточенная годами выправки.

Сам дворец, возвышаясь над городом, напоминал парящего орла — властного и недосягаемого. Беломраморные стены поблёскивали в оранжевых лучах заходящего солнца, словно вырезанные из снега и драгоценного камня. Золотая крыша слепила глаза, отражая последние отблески дня. Вокруг, в строгой симметрии, раскинулись царские сады: фонтаны с бронзовыми нимфами, клумбы с морозостойкими розами, аккуратно подстриженные кипарисы. Всё дышало безмятежностью, холодной и выверенной красотой.

Мы с Кристой поднялись по широкой лестнице из мрамора. Каблуки издавали ритмичный цокот, перекликаясь с журчанием фонтанов. У входа Криста уверенно произнесла:

— Мы от мадам Жизель.

Нас пропустили без единого уточняющего вопроса. Это удивило меня больше, чем стоило бы — я ожидала холодных взглядов, насмешек, снисходительной усмешки, с которой обычно смотрят на женщин подобного рода занятий. Но здесь, кажется, никто не смотрел сверху вниз. Или я уже настолько вжилась в свой новый образ, что перестала ощущать взгляды как приговор?

Как бы то ни было, мне начинало нравиться быть той, кем я сегодня стала. Пусть не без нюансов — но разве существует в этом мире нечто совершенное?

Войдя в парадную, я не сразу смогла сдержать восхищение: роспись на стенах, мозаики, высоченные потолки, украшенные золочёной лепниной и живописью — всё сливалось в величественную симфонию роскоши. Я шла следом за Кристой, раскрыв рот, с задранной вверх головой, едва не налетая на углы. Пол под ногами блестел, словно зеркало; каждый зал, в который мы заглядывали по пути, был как шкатулка: янтарные панели, породы красного дерева, вкрапления драгоценных камней в орнаменте стен.

На потолках и стенах, словно в панораме, тянулись росписи — живые, переливающиеся, кажется, даже дышащие. Это была история — миф о сотворении мира, о богах и великой зиме, сменившей златой век. Я не успевала вглядеться — ноги несли за моей проворной спутницей.

Где-то в коридоре зазвучали шаги. Гости начали прибывать. Мир за пределами меня и Кристы оживал — нарастающим шёпотом тканей, позвякиванием украшений, ароматами духов, шагами в лакированных туфлях.

Внезапно, в зале по левую руку от нас, я заметила, как одно из подвесных украшений — массивный хрустальный элемент люстры — соскользнул и, раскачиваясь, упал, ударившись о мраморный пол.

Криста мигом отреагировала, бросилась туда, не раздумывая — ну конечно. Это было так на неё похоже. Она никогда не могла остаться равнодушной к беспорядку или чужой беде.

А я осталась в коридоре, зачарованная фресками на стенах. История рождения нашего мира с детства притягивала меня своей загадочностью. Эти образы — богини, сотворяющие стихии, мужчина с лицом солнца, несущий огонь в ладонях, — были частью моего воображения с самых ранних лет. Сегодня они оживали прямо передо мной.