Книга Хризолит и Бирюза, страница 69 – Мария Озера

Я ощущала его руку на своей — и это касание раздражало, не потому что было неприятным, а потому что напоминало: вот он, рядом. Он, который всё чувствует, всё понимает, и молчит. И я тоже молчу. Потому что боюсь сказать что-то, чего уже нельзя будет вернуть.

В стенах театра Нивар сразу повёл меня через фойе, не оглядываясь, не мешкая — будто стремился занять своё место не на балконе, а в ином пространстве, где чужие взгляды не коснутся нас ни словом, ни жестом. Он шёл уверенно, слегка склонив голову в сторону, как будто слушал не шум зала, а некий внутренний ритм, ведомый лишь ему одному.

Однако публика, уже заполнившая золотое нутро театра, не позволяла остаться в тени. Мужчины в тёмных смокингах, словно сошедшие с витрин лучших ателье, дамы в платьях, над которыми трудились портнихи не одну бессонную неделю — все они прохаживались по фойе с грацией актёров на сцене. И каждый второй, завидев Нивара, останавливался, здоровался, бросал фразу, полную нарочитой учтивости — и не менее нарочитого интереса. Казалось, само пространство вокруг него начинало пульсировать — как около лампы, к которой слетаются мотыльки.

Но он — граф, князь, хищник или просто мужчина, уставший от лицемерия — никому не позволял задерживаться более чем на минуту. Причём делал это так искусно, так мягко и вместе с тем неоспоримо, что мне становилось не по себе. Его вежливость была безукоризненна, и в ней чувствовалась такая холодная уверенность, что я начинала задумываться: кто он на самом деле — благородный дипломат или человек, давно познавший, как управлять каждым движением души и тела?

Он был непринуждён до опасности. Умело балансировал между светским одобрением и хищной отстранённостью. Его голос — сдержанный, чуть приглушённый, — имел силу не повысить тон, а понизить — и тем самым заставить слушать.

Я украдкой разглядывала его. Нивар выглядел безупречно: высокий, подтянутый, в смокинге, сшитом точно по фигуре, с идеально уложенными волосами. Его уверенность — не та, что кричит, а та, что дышит — исходила из каждого жеста, каждого взгляда. Он знал, чего желает, и не боялся этого.

И в этой безоговорочной ясности было нечто болезненно-прекрасное.

Я пыталась понять, что именно так неумолимо тянет меня к нему, несмотря на ту бурю негативных эмоций, что он однажды уже разбудил во мне. Его взгляд — глубокий, будто омут, в котором запросто можно утонуть. Его улыбка — простая, но с тенью тайны. Та самая, что оставляет после себя ощущение: что-то было сказано, но не словами. И в такие моменты, казалось, весь мир исчезал, словно кто-то затушил свет, оставив одну лишь его ауру.

Я видела — нет, ощущала — как на него смотрят другие. Их взгляды, полные того же притяжения, что и моё. Людям нравится сила — не показная, а истинная. А он был её источником. Сдержанным, тяжёлым, как дождь перед грозой.

Между нами натянулась невидимая нить — тонкая, но жгучая. Я чувствовала, что именно я держу её конец, что напряжение исходит от меня, как от нервной струны. Но Нивар будто не замечал. Или делал вид. Или наслаждался этой тишиной между словами. Я ловила на себе его взгляды — нечастые, точечные, будто он примерял меня к своей памяти. От этого в животе поднималось то самое чувство, которое нельзя ни назвать, ни унять.