Книга Северный ветер, страница 102 – Александрия Уорвик

– Люди любят тебя за то, что ты можешь им дать, – отвечает он. – Не властвуй мы с братьями над сменой времен года, разве избрали бы люди нас?

Я так ошарашена его глубокомыслием, что теряюсь в шагах. Прихожу в себя лишь через мгновение. Я точно знаю, о чем говорит король.

– Что-то изменилось, не так ли?

Мы по-прежнему кружим по площади, но теперь уже плавнее. Хочу расспросить Борея о его жизни – мне в высшей степени любопытно, – однако теперь я достаточно неплохо распознаю его настроения, чтобы понять, где можно надавить, а где нельзя.

– Наша семья правила всеми, но со временем они пресытились властью. Город начал погружаться в безумие. Припорошенные золотом дороги утратили блеск. Явился бог, способный зажигать молнии на кончиках пальцев, и он видел наш мир иным. Разразилась десятилетняя война, и в конце концов наша семья, наши родители и их родители, были свергнуты, заточены в тюрьму. Я верил, что новая власть будет рада нам с братьями. Ведь мы же сами помогли свергнуть собственных развращенных предков. Помогли новому богу молний взять бразды правления. Но вместо этого нас изгнали. Запретили возвращаться на родную землю.

Я мало что знаю об изгнании Анемоев. Братьев якобы отправили по разным уголкам мира, и их новые владения не граничат. Однако я мельком вспоминаю беспокойство Зефира, что к нему просачивается сила Северного ветра.

– Помоги понять. Ты стремился свергнуть родителей… потому что они развратились?

– Они разрушали мой дом.

– И все же из-за твоих же поступков ты его больше никогда не увидишь, так какая разница?

На мое зубоскальство следует отрывистый ответ:

– Козни богов хитросплетены. Тебе не понять.

– Мне понятно, что ты спустил все ради власти. Теперь у тебя ни семьи, ни дома.

Жестоко, но честно. Мне кажется, игра не стоила свеч. В чем прелесть бессмертной жизни, когда твои дни пусты?

Король бросает на меня взгляд, затем отводит его в сторону. Может, не способен смириться с истиной.

– Без власти, – произносит он тихо, – у меня ничего нет.

А что даст власть? Она о тебе не позаботится, когда ты заболеешь. Она тебя не рассмешит. Власть – непреклонная, холодная штука, бесплодная и лишенная чувств. Она не дает. Она лишь берет.

Свет факелов тускнеет, пламя колеблется от внезапно налетевшего порыва ветра.

– Хочу тебя кое о чем спросить, – произносит Борей, запинаясь.

Снова раскручивает меня, снова притягивает обратно в объятия. Прикосновение ладони к пояснице обжигает сквозь ткань платья.

Смещаю руку с его плеча, прижимаю ее поверх его сердца, что ровно бьется.

– Так спроси.

Борей смотрит на мою ладонь у себя на груди.

– Почему ты поменялась местами с сестрой?

Неужто все это время гадал?

– Какая разница? – говорю я, ведь так проще, чем спросить «почему тебя это волнует?». – Потому что я ее люблю. Потому что она заслуживает лучшей жизни. Свободной жизни.

– А ты нет?

Открываю рот, потом, подумав, захлопываю. Боги непросты, но и женское сердце тоже. Борей не поймет.

– Не важно, чего я заслуживаю или нет. Она бы тебя не пережила.

Это я знаю точно. Элоре не хватило бы твердости духа противостоять жестокости.

– Мало кто способен меня пережить.

– Я смогла.

– Да, – медленно отзывается Борей, будто уступая в этом споре. И снова вращение. – Ты по ней скучаешь.

Голова идет кругом. Насколько хорошо он меня считывает на самом деле? Семья – не та тема, которую мне бы хотелось обсуждать в наших обстоятельствах. Но по мере продолжения танца тело наливается тяжестью. Едва дышу, будто раздавленная собственными же рухнувшими стенами.