Книга Северный ветер, страница 134 – Александрия Уорвик

– Как ты поняла, что это я?

Медленно расслабляю плечи. После провального визита в Эджвуд общество Короля стужи не кажется мне таким уж нежеланным. По крайней мере, я знаю, чего от него ожидать. Под ногами твердая почва, как ни странно.

– По запаху.

– По запаху? – Король уже так близко, что заинтересованный голос звучит почти у моей спины.

– Тебе никто никогда не говорил, что ты пахнешь зимой?

Повисает пауза. Почти чувствую, как Борей мысленно изучает мои слова, поворачивает их так и сяк, тщательно исследуя.

– Чем для тебя пахнет зима?

Чем-то остро заточенным. Чем-то, на что тело реагирует физически. Я безошибочно отличу запах бури, которая вскоре разразится. Когда воздух буквально потрескивает, а холод пронизывает настолько, что ты уже не сомневаешься: он вот-вот тебя убьет. И у зимы такой же сложный, многослойный аромат. На грани тоски – или, может, ностальгии. Того, что ты хочешь вспомнить, но никак не удается. Вот каким мне чудится запах Короля стужи.

– Кедром, – отвечаю я. Фаэтон фыркает, уткнувшись мне в шею. – В Эджвуде растет кедр, который цветет всякий раз, как тебе приходит пора выбирать невесту. Как считается, он символизирует силу и стойкость.

– Я об этом слышал, – говорит король и проходит в залитую светом часть денника.

На могучих плечах лежит плащ, между расстегнутыми полами видны свободные штаны и длинная ночная рубаха. Ни намека на обычный полностью закрытый наряд. Не отрывая от меня взгляда, Борей берется за щетку, чтобы смахнуть со шкуры Фаэтона грязь, которую я подняла скребницей, – хотя откуда бы взяться грязи, конечно.

– Думал, ты собиралась остаться там на ночь.

Мы по очереди принимаемся водить щетками по животу духа. Сквозь распахнутые двери конюшни доносятся звуки ночи, гулкий вой ветра, скрип ветвей. Борей ждет объяснения, но я не готова говорить о случившемся.

– Зачем ты чистишь Фаэтона, если он дух? – спрашиваю я. – У него же нет шерсти.

– Он был конем однажды, но превратился в тень, когда я был изгнан в этот мир.

– И он останется темняком навсегда?

Я чувствую его осторожность, хотя внешне это никак не проявляется.

– Не знаю. Первые десятилетия он оставался конем, но с течением времени его душу поразила скверна. Полагаю, он перестанет быть темняком, лишь когда вернется в Город богов. – Борей пристально смотрит, замечает мой остекленевший взгляд, позабытую щетку в руке. – Ты ему нравишься.

– Разве может быть иначе?

Король вскидывает брови, мол, действительно. Он бросает щетку обратно в ведро и говорит:

– Хочу тебе кое-что показать.

Вообще я намеревалась вернуться в свои покои, но сон как не шел несколько часов назад, так не идет и сейчас. Что бы там ни возжелал мне показать Борей, я отвлекусь от мыслей об Элоре.

– Ладно, – я тоже возвращаю скребницу в ведро.

Как оказалось, в своих исследованиях цитадели я упустила несколько мест, поскольку Король стужи останавливается у двери, которую я раньше не замечала.

– Готова поклясться, этой двери тут не было.

– Верно, – отзывается Борей, открывая ее. – Она видна лишь немногим избранным.

Перед глазами темнота – зияющая пасть, что заглатывает короля, едва он переступает порог. Поколебавшись мгновение, следую за Бореем по влажным каменным ступеням, которые спиралью уходят в глубь подземного лабиринта. Внизу коридор ведет нас к очередной лестнице, и по ней мы поднимаемся выше и выше, огибая широкую каменную колонну. Наверху нас встречает деревянная дверь. Король стужи распахивает ее, и мой вздох нарушает царящую вокруг тишину.