Книга Северный ветер, страница 137 – Александрия Уорвик

– Почему тебя это вообще волнует? – шепчу я.

Мое благополучие не имеет для него никакого значения. Пока я жива, я даю ему кровь, чтобы укреплять Темь. Орудие под рукой.

– Ты моя жена, – отвечает Борей, будто иного объяснения и не нужно. Он срывает с ближайшего куста розу, вкладывает бутон мне в руку. – Расскажи.

Я хочу ему рассказать. Я не хочу ему рассказывать. Я хочу побыть одна. Я хочу побыть с кем-то, с кем угодно, пусть даже с ним. Король отдает приказ, но звучит он как просьба. И лишь потому я открываю ему то темное, гнилое семя, что пустило внутри меня корни.

– Моя сестра теперь замужем. Наш дом пустует.

Я не присутствовала на свадьбе, но уверена, что Элора была прекрасной невестой. Наверняка она надела мамино свадебное платье, с расшитыми бисером рукавами и вырезом сердечком. Изящное платье для изящной девушки.

– Она пригласила меня поужинать с ней и ее мужем, Шоу.

Носа достигает сладкий, приторный аромат, и я вдруг понимаю, что сдавила бутон в пальцах. Смятые лепестки опадают на землю.

Борей хмуро смотрит на выброшенный цветок. Кажется, хочет что-то сказать, но дарит мне молчание, чтобы я могла продолжить.

– Шоу – хороший человек. Надежный. Преданный и страстно любящий. Я сидела у них за столом и не узнавала женщину напротив. Думала, Элора будет рада меня видеть, но увы.

Нет ничего, что я бы ни сделала ради сестры. Я всегда стремилась дать ей почувствовать себя в безопасности, в любви. Я выстроила стены нашей жизни, крышу, дверь. Неужели Элора не понимает, что на все жертвы я шла только ради нее?

– Почему она была не рада тебя видеть?

Глубокий вздох, чтобы собраться с мужеством.

– Той ночью, когда ты явился в Эджвуд, я пообещала сестре, что не оставлю ее одну. Но нарушила слово, когда дала ей снотворное и заняла ее место без ее ведома. Она зла на меня. Она сказала…

Нет. Я не могу, я не могу это произнести. Не при нем.

– Что она сказала? – мягко.

Чувствую, как рушится моя воля. И гадаю, так ли будет ужасно, если оставить попытки латать дыры. Позволить осколкам просто рассыпаться. Достаточно ли я для этого храбра.

– Она была жестока. – Выставила шипы, и они ранили. – Она сказала, что я поступила эгоистично.

– И это причинило тебе боль, – произносит король, словно понимает, но что он там вообще может понять, когда совсем меня не знает?

Неосознанно тянусь за другим цветком, с лепестками цвета тусклого солнца.

– Я заботилась об Элоре всю жизнь. Следила, чтобы на столе была еда. Шила ей платья и плащи. Поддерживала в нашем доме тепло, всегда запасала дрова. Иногда, только для того, чтобы подстрелить животное, мне приходилось преодолевать сотни километров.

А вести себя так, будто мои поступки ничего не значат? Похоже на рабство.

Ручей неподалеку журчит, бурлит и поет. Когда Король стужи заговаривает, его голос мягок:

– Я не думаю, что ты поступала эгоистично. Напротив, я верю, что твои поступки самоотверженны.

Удивленно вскидываю на него взгляд. На лице Борея нет той отстраненности, которую я привыкла ожидать, но его выражение определенно настороженное. Ну, по крайней мере, не мне одной неловко вести эту беседу.

– Спасибо, – отзываюсь я натянуто. Но искренне. Правда.

Борей смотрит на меня, затем отводит взгляд.

– Люди не всегда говорят то, о чем на самом деле думают. Возможно, сестре все же не хватает твоего присутствия.