Книга Северный ветер, страница 148 – Александрия Уорвик

Я поставила цель и потерпела неудачу. Делает ли это меня слабой? Всегда ли у меня в сердце таилась трусость? Даже если я убью Короля стужи, мое положение не изменится. Я все равно останусь в ловушке, неспособная покинуть Мертвые земли. Я все равно останусь невыносимо одинока.

– Мне некуда идти, – слова признания звучат хрипло, натужно. – Я не могу вернуться в Эджвуд.

Что меня там ждет, кроме обрывков былой жизни?

Если мне не место в Мертвых землях, если мне не место в Эджвуде, где же оно? Где мой дом?

– Я знаю, ты прогнал меня прочь, – шепчу.

Король так неподвижен, что я вижу, как бьется о грудину его сердце. Он – тень на черном фоне комнаты.

– В чем ты нуждаешься? – тихо спрашивает Борей.

У меня дрожит подбородок, ведь я даже не осознавала, как сильно хотела услышать эти слова.

– Я нуждаюсь…

В Короле стужи? Нет, не в нем. Не хочу. Я нуждаюсь в утешении. Я нуждаюсь в сострадании. Я нуждаюсь в терпении и понимании. Мне нужно знать, что кто-то в этом мире нуждается во мне. И это не Борей, я знаю. Нелепо даже думать. Но он меня поцеловал. Сказал, что тоже одинок. Так уж ли это плохо – открыться ему?

– Я н-нуждаюсь…

Ладонь Борея обхватывает мою, его кожа грубая, но теплая – впервые за долгие месяцы ко мне прикоснулись с искренним состраданием. Еще сильнее заливаюсь слезами, давлюсь каждым всхлипом, потому что даже не осознавала, насколько изголодалась. И из всех людей ко мне проявил доброту не кто иной, как мой муж, тот, кого я понимаю, что не могу убить.

Хватка на кинжале ослабевает. Не сводя с меня глаз, Борей вынимает оружие из моих дрожащих пальцев, бросает в сторону, на пол.

– Рен, – произносит король. – Ты в безопасности.

Я слишком безутешна, чтобы пошевелиться. Все пошло наперекосяк, но когда вокруг меня смыкаются руки Борея, когда он прижимает меня к теплой, крепкой груди, я утихаю. Посреди яростной бури я обретаю частичку спокойствия.

Теперь мир соткан из ощущений: горячая кожа под щекой, медленное дыхание Борея, его мозолистые ладони.

А потом – что-то мягкое под спиной. Я приоткрываю глаза. Борей стоит надо мной, укутывает мое замерзшее, окоченевшее тело одеялом. Я в своих покоях, лежу среди сонмища подушек. Огонь в камине превратился в тлеющие угли, освещая обнаженный торс Борея слабым сиянием.

Наклонившись, король заправляет прядь волос мне за ухо, слегка хмурится. Вот последнее, что я помню об этой ночи.

Утро приветствует меня холодной затрещиной.

В окна льется яркий солнечный свет, прогоняя всякую темень. Голова ноет от боли так, будто кто-то колотит в нее кулаком, как в дверь, чтобы его впустили.

Переворачиваюсь на бок. Ужасное решение, как выясняется. Пустой желудок сводит судорогой, в уголках глаз что-то запеклось. Но воспоминания прошлой ночи не заставляют себя ждать. И когда они всплывают, я начинаю мечтать лишь о темном забытье сна.

Что же я помню?

Гладкую деревянную птичку в ладони. Треск первой осыпавшейся колонны. «Ты лжешь. Ты вечно лжешь». Черноту глаз Борея, без радужки, без белка. Пронизывающий холод, измождение, стыд, смятение после того, как я осознала, что оступилась. Помню, как я бежала. Пряталась. Умирала. Жаждала вина столь неистово, что превратилась в безмозглое животное с пересохшим горлом и пустым желудком. А потом вернулась в цитадель, приставила сияющий кинжал к горлу Борея. Помню каплю крови, что стекла по его шее.