Книга Северный ветер, страница 175 – Александрия Уорвик

– А если я считаю, что ты достоин? – бросаю я ему вызов. – Что тогда?

Король берет прядь моих волос, заправляет ее мне за ухо, кончики пальцев задевают чувствительную раковину. Прикосновение спускается к линии челюсти, и Борей колеблется. Но затем продолжает скользить по щеке, вдоль шрама, и я с трудом сдерживаю желание склонить голову, подставиться под ласку. По коже пробегают мурашки.

– Ты, – произносит Борей, – не такая, как я ожидал.

И вот мы ступаем на нехоженую тропу. Дорогу, усеянную ухабами, и я смотрю, как она простирается вдаль, и гадаю, а стоит ли того сломанная лодыжка.

– Ты хотел мне что-то показать? – напоминаю я.

Борей кивает, отступает на шаг. Нутро немного сжимается… но так надо.

Он ведет меня к златокованой двери в конце коридора, сквозь ее стеклянные вставки льется солнечный свет. Борей поворачивает ручку.

– Добро пожаловать, – объявляет он, – в Город богов.

Золото, свет и мраморные колонны. Плоские крыши, просторные дворики, филигранная лепнина. Фонтаны и мускусный аромат оливкового масла. Вьющиеся глицинии, лето на ветру. Иными словами – совершенство.

Мы с Бореем стоим на пороге, глядя на круглую площадь с невероятно замысловатым фонтаном. В открытых окнах многоэтажных зданий трепещут прозрачные занавески. Пространство между балконами, с которых свисают ткани, белые как снег или синие как самое глубокое море, занимают заполненные растениями ниши. Брызги воды летят во все стороны, и яркий свет, отражаясь от них, мерцает над мостовой из чистого чеканного золота. Воздух кажется странным. Здесь что-то есть, чего я никак не могу уловить.

– Так вот где ты вырос, – говорю я, ощутив на себе взгляд Борея.

Он некоторое время изучает открытый нам вид.

– По-хорошему, я вырос за пределами города, – король указывает на большой дом с колоннами из лунно-белого камня, похожий на храм или что-то вроде, далеко-далеко, среди гор, которые окружают город. – Но наша семья по случаю здесь бывала.

Маленький Борей… Представляю, как он плещется в фонтанах или играет в шарики на улицах. Чудна́я мысль, если вспомнить, что Северному ветру, во-первых, много тысячелетий, а во-вторых, он не из тех, кто ностальгирует по детству.

– Скучаешь?

Фонтан радостно журчит. Король наблюдает за дугой падающей воды, затем вновь бросает взгляд на горный храм.

– Я не был здесь уже много-много лет.

Он закрывает дверь, расстегивает плащ. И действительно, здесь гораздо теплее. Я быстро следую примеру и оставляю свой плащ рядом с его, черным, на пустой скамейке.

– Однако трудно скучать по месту, где тебе больше не рады.

Как с языка снял.

Нога в ногу мы идем по улице, ведущей прочь от площади, по дороге из неровных белых камней. Мимо проходят несколько человек. Вернее, богов и богинь. Нас они не замечают.

– Нас кто-нибудь видит?

– Нет. – Краткое слово пропитано горечью, ужасное, едкое. – После изгнания мое имя, равно как имена моих братьев, было вычеркнуто из книг. Для богов нас больше не существует. Они могут ощутить кое-что мимолетное, но ты настолько их ниже, что тебя они и вовсе не почувствуют.

Эта мысль странным образом успокаивает – в тщеславном, претенциозном смысле.

Борей кивает мне на аллею, вдоль которой выстроились рыночные лотки и тележки. Я с нетерпением в нее ныряю. Так приятно пробираться сквозь кипящую жизнью толпу в новом месте. Божества здесь – и торговцы, и покупатели, что переходят от прилавков к тележкам, изучают товары: деревянные ведра со сладчайшими, самыми спелыми абрикосами, бушели свежесрезанных цветов, мраморные скульптуры обнаженных мужчин и женщин («Боги, как известно, до одури самовлюбленны», – бормочет Борей), птицы в клетках, различные ткани, кожаные сандалии, книги и свитки. Для города, которым правят боги, рынок на удивление… скромный.