Книга Северный ветер, страница 172 – Александрия Уорвик

Борей мог показать мне Макариос в любой момент. Но тогда это бы ничего не изменило. Мой разум не стал бы мыслить иначе. Я нашла бы способ запятнать это светлое место. Я не была готова принять правду, и Борей все понимал. Лишь теперь он впускает, дает увидеть.

И вот мы стоим на лугу, где царит мир, где призраки пляшут рука об руку, и я задаю супругу вопрос, который уже давно меня мучает.

– Что стало с мужем Орлы?

Кончики обнаженных пальцев короля касаются дерева, загнутые черные когти царапают грубую кору. Хочется расценивать его колебания как шаг навстречу, пусть и крошечный. Свидетельство доверия между нами, что Борей больше не чувствует необходимости отмерять каждое слово столь же тщательно, как он ограждает свое сердце.

Уголок его рта приподнимается.

– Признаюсь, я привел тебя сюда с намерением показать, что у Мертвых земель есть и другая сторона.

«Я привел тебя сюда с намерением показать, что у Мертвых земель есть и другая сторона – и у меня тоже».

Если бы он произнес эти последние четыре слова, я была бы склонна согласиться. Северный ветер – не ледяная глыба, плоская и унылая, беспритязательная. Он подобен снежинкам, что сам же навлекает, каждая из которых многогранна, соткана неповторимой.

– Но я боюсь, – продолжает Борей, – что если поведаю, какие ужасы выносит муж Орлы прямо сейчас, ты вернешься к прежнему взгляду на Мертвые земли и меня.

– И каков же этот взгляд?

– Что Мертвые земли и все в них омерзительны.

Ну, в какой-то момент я и правда назвала Борея эгоистичным, узколобым и бессердечным богом. Хотя тогда я думала, что это еще и преуменьшение.

Сама того не осознавая, придвигаюсь ближе так, что легонько задеваю его руку своей, и ткань наших туник шуршит.

– Ты сказал, что стремишься справедливо рассудить каждый выбор души. Поэтому я верю, что каково бы ни было наказание мужа Орлы, он его заслужил.

Борей отнимает ладонь от дерева, роняет ее без движения. Костяшки, запястья увиты мазками теней, густых, как краска.

– Орла была среди первых душ, которых я обрек на Невмовор. Я вынес ей приговор из-за убийства мужа, но не стал заглядывать глубже. Не потрудился, и в том была моя вина. – Король глубоко вздыхает, будто собираясь с силами. – О том, что подвигло Орлу, собственно говоря, я узнал от своей первой жены.

– Той, что грозилась тебя оскопить?

– Да.

Выражение лица Борея становится мягче, и мое сердце сжимается от внезапной, нежданной боли. Я сопереживаю, но ведь это же не все, так? Мысль, что Борей до сих пор питает чувства к покойной жене, щетинится внутри меня острыми иглами. Жалкая и мелочная… ну да, это я.

– Она узнала, что этот человек сотворил с Орлой. – И тут лицо короля вновь суровеет, в зрачках вспыхивает столь пламенный гнев, что я чуть не отшатываюсь. – Я понял, что оказался несправедлив к Орле. Не проявил должной старательности, дабы узнать истинные причины ее поступков.

Борей подается ближе, и теперь мое плечо легонько задевает его грудь.

– А что до ее мужа – я отправил его в Бездну. За избиение, пренебрежение, изнасилование собственной жены наказание таково: его день за днем раздирают в клочья дикие псы. Ногти, что отрастают заново, каждый раз вырывают ржавыми гвоздями. Его морят голодом, удерживая на самой грани. Боль держит его в сознании, не позволяя ни на мгновение уснуть.