Книга Северный ветер, страница 171 – Александрия Уорвик

Как бы мне ни была ненавистна мысль о потере воспоминаний, думаю, я согласна с Бореем. Жизнь должна закончиться, как когда-то зародилась. И когда я окажусь по эту сторону Теми, пусть ничто не помешает мне принять то, какой я могла бы здесь стать. Начать заново.

Мы продолжаем идти по холмистой местности, пока не оказываемся под прохладной сенью деревьев. А за ними, на большой поляне, внутри круга палаток, что примыкают к огороженным полям, вспаханным для засева, собираются души. Они танцуют. Женщины в струящихся платьях, мужчины в свободных штанах, полупрозрачные тела мерцают, попадая в лучи солнца.

– На вид они счастливы, – удивленно замечаю я.

– Они и счастливы.

Я поднимаю взгляд на Борея. Он все наблюдает, как призраки, и среди них много детей, меняют партнеров по танцу. На лице короля – спокойствие. Даже нега.

– Пойдем, – он снова тянет меня за руку. – Хочу со всеми тебя познакомить.

И под «всеми» он имеет в виду буквально всех. Дядьев, дочерей, кузенов, домашних любимцев, соседей. К нам, шаркая, приближается женщина, лицо ее испещрено глубокими морщинами. Она тянется, обхватывает ладони Борея своими.

– Тихоня, – скорее выдох, чем слово, ласкает слух.

То, что король позволил кому-то подойти так близко, уже само по себе потрясает, но чтобы коснуться? Да еще и без страха?

– Это моя жена, Рен, – Борей кладет мне на плечо руку. Она меня успокаивает. – Рен впервые в Макариосе.

Улыбающиеся глаза старушки теряются среди морщин, и она берет меня за руки. От ее ладоней исходит слабое тепло. Солнечные лучи широкими полосами падают сквозь пухлое тело в простом и чистом платье. Сколько она здесь пробыла? Десятки лет? Сотни? Каково это, просыпаться каждый день и не знать ни печали, ни горести?

– Хорошая девочка, – заключает старушка и похлопывает меня по руке. – Хорошая пара. Верная и сильная.

И откуда ей это знать?

Борея втягивают в короткую беседу об урожае, а я тем временем рассеянно наблюдаю за празднествами. Когда старушка наконец ковыляет прочь, я с удивлением поворачиваюсь к Борею:

– Они тебя знают.

Он смотрит на меня сверху вниз.

– Разумеется, они меня знают.

– Нет, в смысле прямо знают.

Такой близости не достигнуть, встретившись единожды, отрабатывая вечный приговор в обширных залах цитадели. Она зарождается со временем. С частыми визитами, если мои предположения верны.

– Как часто ты бываешь в Макариосе?

Король принимает цветочную гирлянду из рук девчушки, которая тут же вприпрыжку убегает играть с компанией детей, но от моего взгляда он отворачивается. Думает, осуждаю такое? У меня сложилось впечатление, что его интерес к душам иссякал, как только он завершал Суд. И в этом я тоже, оказывается, была неправа.

– Как Северный ветер, я должен посещать уголки Мертвых земель, следить, чтобы все в них шло своим чередом. – Борей вешает гирлянду, цветущие ирисы и розы, мне на шею. – Но я стараюсь навещать Макариос почаще. Люди здесь добры, они заслуживают этой жизни.

Здешние души не считают Борея чудовищем. Он даровал им дом, где они могут спать без забот, просыпаться со знанием, что грядущий день таит в себе лишь самое прекрасное.

– Ты прав. – Отродясь бы не подумала, что у меня с губ сорвутся такие слова, но все изменилось. Я изменилась. – Здесь… так замечательно.

Не в смысле красоты места, хотя великолепия Макариосу, безусловно, не занимать, но в смысле того, что Борей здесь создал. Убежище, куда не просочится вездесущий холод.